География История Экономика Образование Культура Личности

История строительства Саратовского университета


Архитектурные идеи зодчего
Организация строительства
Архитектурный ансамбль университета

Архитектурные идеи зодчего

Четыре корпуса архитектор К.Л.Мюфке разместил на левой части Московской площади для первой очереди строительства, два спроектировал там же для последующей.

Корпуса первой очереди были предназначены: для анатомического института, два корпуса для института экспериментальной медицины и четвертый корпус для физического института.

Для второй очереди строительства архитектор наметил химический корпус и здание фундаментальной библиотеки. Оформившиеся к этому времени улицы, ограничившие территорию университета - Московская, Большая казачья, Университетская и улица Астраханская - послужили основными ориентирами для планировочного решения всей территории.

В 3-м протоколе строительной комиссии от 5 ноября 1909 года находим важную запись по поводу будущего облика университетского комплекса: "Имея в виду, что советом профессоров в основу предположенных к сооружению зданий императорского Саратовского университета признано необходимым принять классический стиль, но не в обычных шаблонных формах, а в той оригинальной современной трактовке, комиссия высказывает настойчивое пожелание, чтобы и представленные ей эскизы, в видах цельности идеи, были разработаны в вышеуказанном направлении". По существу это было непосредственное вмешательство в творческую лабораторию зодчего и несомненно в какой-то мере нарушило стилистическую чистоту задуманного автором образа основных зданий.

Что представляла собой "оригинальная современная трактовка" в архитектуре начала XX века - общеизвестно. Это широко распространенное в 1910-х годах по всей России увлечение формами маловыразительной архитектуры - модерна. Он явился идеалом красоты промышленной буржуазии и купечества. Русский классицизм в архитектуре уже заметно стал затушевываться проникновением новых тенденций в художественную жизнь страны. Порой это были формы и приемы упрощенного "мо-дерна" и эклектики, и в этом случае здания теряли свою выразительность, становились рядовыми строениями. Хотя Мюфке сохранял свою приверженность архитектурному искусству русского классицизма, ощущая его тонкую красоту, он не мог пренебречь рекомендацией строительной комиссии - учесть современные тенденции да и сам Мюфке в какой-то мере не мог избежать влияния времени.

В отношении генерального плана Мюфке обладал полной свободой и смог полностью осуществить свою идею архитектурно-пространственной организации университетского комплекса зданий. Она оказалась исключительно удачной и оригинальной. Отменим несколько композиционных новинок, особенно удавшихся автору.

Главная из них - это большая визуальная глубина, достигнутая в расположении зданий при небольшой физической глубине самой территории. Благодаря этому удалось создать открытый парадный двор-курдонер, связывающий три главных корпуса воедино. Этот же курдонер сделал возможным расположить два корпуса института экспериментальной медицины фронтально по Московской улице, трактуя их как форпосты перед третьим зданием - анатомическим институтом. Такое расположение создало в натуре гармоничный перспективный вид и воспринимается как нечто грандиозное, парадное и торжественное. Все это соответствует интересному художественному замыслу, особенности которого заключаются в том, что, находясь около въезда на территорию университета со стороны ул. Московской, зритель стремится продвинуться вглубь, его как бы тянет к центру курдонера, при этом архитектурный образ здания с обеих сторон все время меняется, делается все выразительней. В этом кроется некая эстетическая закономерность, прочувствованная автором и выявленная его мастерством.

Пример удачного решения генерального плана в целом и в отдельных его частях убеждает в том, что зодчий обладал богатой пространственной фантазией, не лишенной реалистической основы. Автор создавал его не только осмысленно, но и прочувственно, не только в меру необходимости, но и в меру красоты.

Подобному планировочному приему не помешало расположение по обеим сторонам оси территории, да еще фронтально по Московскому тракту, двух одинаковых зданий. Нужно заметить, что размещение подобных одинаковых корпусов уже встречалось в практике проектирования лечебных и учебных заведений, и потому не является чем-то новым. Но в сочетании с третьим корпусом, несомненно, возникает интересная планировочная схема. Перед нами оригинальный композиционный прием, в котором четко прослеживается синтез двух функций, утилитарной и художественной, благодаря чему генеральный план зодчего приобрел художественную ценность. В данном случае от Мюфке потребовались не только знание и опыт в проектировании генеральных планов учебных заведений, здесь несомненно сыграл роль умозрительный прием с применением множества вариантов и с последующим их анализом для выбора наиболее оптимального. Этому также способствовала композиционная прозорливость и художественный вкус автора.

Есть предположение, что повторение в натуре одного проекта для двух зданий явилось следствием необходимости сократить процесс проектирования и ускорить начало строительства. Для Мюфке такой аргумент при решении творческой задачи едва ли был достаточным. Прежде чем согласиться на повторность проекта при условии расположения двух одинаковых зданий рядом, да еще на одной линии, он должен был быть уверенным в том, что дублирование не только не повлияет отрицательно на облик всего ансамбля, но внесет некоторую новизну. Во-первых, архитектор разместил их на таком расстоянии, которое нейтрализует впечатление монотонности. Во-вторых, яркая рельефная пластика ордерной системы каждого из этих зданий приковывает и удерживает взор зрителя на некоторое время, достаточное для возникновения впечатления от каждого здания в отдельности. Вместе с третьим зданием они справедливо считаются основными компонентами ансамбля.

Все три здания следует рассматривать не в отрыве друг от друга, а в единстве, причем созданный ими антураж лег в основу общей гармонии центральной части университетского комплекса. Мюфке применил четкую схему аллей и дорог, расположив их с учетом всестороннего визуального охвата зданий, как с внешней их стороны, так и с внутренней, включая территорию курдонеров.

Четвертый корпус - физический институт - в планировочном отношении оказался несколько более самостоятельным и воспринимается как бы отдельно. Это было сделано специально, чтобы ориентировать корпус на Университетскую улицу. Все же четвертый корпус не выпал из общей композиции, он хорошо вписался в общую планировочную схему и ее завершил. Мюфке дополнил свою идею размещением на генеральном плане еще двух корпусов - химического института и фундаментальной библиотеки. В первую очередь строительства они не входили, поэтому решались как дополнительные компоненты к общей идее плана.

После всех поправок и дополнений, сделанных Мюфке в генеральном плане, он получился достаточно компактным, в функциональном отношении весьма удачным, а в композиционно-планировочном он предстал как новое оригинальное решение с интересным приемом создания величавого курдонера, раскрывающего выразительную дворовую фасадную архитектуру. Здесь дворовые фасады трех корпусов, образующих полуоткрытый двор, приняли на себя роль главных лицевых фасадов и сосредоточили всю художественную трактовку архитектуры зданий. Именно в этом узле трех ризалитов, то есть в курдонере из трех зданий, сосредоточился творческий замысел зодчего - сделать этот узел центром генерального плана, с максимальным выявлением архитектурно-пространственной организации всего ансамбля. Зодчему это блестяще удалось. Два последних здания, построенных сравнительно недавно (корпус по Астраханской улице и библиотека), расположились строго там, где это было намечено еще Мюфке, но их архитектурная трактовка несколько выпадает из общей панорамы. Здания выглядят довольно бесцветно по сравнению с теми, что были построены под руководством Мюфке.

Что касается других зданий - коробок, построенных в шестидесятых годах и поставленных вплотную к зданиям классической архитектуры, то они вызывают досадное чувство. Произошло грубое нарушение архитектурного строя. Резкий контраст двух архитектурных образов - классического и стандартного современного - подчеркнули безликость новых зданий. Кроме того они закрыли парадные дворы (курдонеры), которые были специально задуманы для раскрытия со стороны улицы Большой Казачьей внутренних пространств ансамбля.

Вообще закрывать курдонер, даже корпусом, имеющим стилевое родство с архитектурой ансамбля, нельзя. Эти парадные дворы и намеченные открытые площадки должны быть сохранены как компоненты генерального плана, в противном случае привлекательность ансамбля уничтожается. Уничтожается и сама идея генерального плана, стало быть он теряет свою ценность памятника архитектуры. В этом можно убедиться, тщательно изучив его, в проекте и в натуре. Сейчас, три четверти века спустя после его осуществления, можно утверждать, что решение автора о количестве и характере компонентов генерального плана было правильным. Особенно это относится к главным компонентам - к корпусам.

Приступая к составлению генерального плана университета, Мюфке понимал, что размещая четыре корпуса из шести, предусмотренных программой строительства всего университетского комплекса, следует спланировать территорию с учетом создания равнозначных архитектурно-планировочных условий для всех зданий, как для тех, которые намечались в первую очередь, так и для тех, которые будут возведены позднее. В этом проявился большой профессиональный такт автора генерального плана по отношению к будущим коллегам, которым придется проектировать остальные здания университета. Случилось же так, что современный архитектор игнорировал традиции архитектурной культуры и своим участием ухудшил общий вид строений со стороны улицы Большой казачей.

Чем привлекает архитектура ансамбля? Создавая ансамбль, Мюфке оперировал не только монументальными формами архитектуры русского неоклассицизма, но вкладывал в свои произведения глубокое чувство красоты и тонкий вкус. Прежде чем приступить к проектированию, он глубоко и разносторонне осмысливал идеи своих будущих произведений.

Зодчий широко и умело применял элементы архитектуры малых форм - фонтанов, ваз в зеленых клумбах, партерную зелень. Для создания удобного, а в какой-то мере и торжественного подъезда к зданиям, Мюфке отодвинул все здания от красной линии в глубь территории, сделав это при небольшой глубине квартала.

В этом несомненно проявилась архитектурно-планировочная смелость автора. Планировка внутриквартальных проездов также подчинена идее ансамбля. Симметрично расположенные дороги удачно вписались в географическую и архитектурно-планировочную схему расположения зданий. В квартале предусмотрены кольцевая и сквозная сети дорог, обеспечивающих въезды и выезды в разных направлениях. Обеспечены также самостоятельные подъезды к каждому корпусу в отдельности.

К.Л. Мюфке сам следил за разбивкой фундаментных траншей, их габаритами и взаимной увязкой. Фотографии тех лет свидетельствуют, что начиная с первого котлована (траншей) еще на пустыре, заросшем бурьяном и носившем название "Московская площадь", Мюфке находится среди рабочих строителей, где он ведет контроль за ходом земляных работ. На иллюстрациях запечатлено начало большого строительства на левой половине площади и там же показан следующий этап строительства - каменная кладка. Видны выставленные леса, идет отколка дикого камня и полным ходом ведется кладка стен первого этажа. На этой фотографии еще видны старые амбары и другие строения на бывшей Московской площади, которая сравнительно недавно была главной торговой площадью города. Снимок относится к ранней весне 1910 года. Земляные работы велись вручную, как это тогда применялось повсюду, причем по заданию Мюфке грунт, выбранный из фундаментных траншей, никуда не отвозили, так как решили несколько поднять уровень территории, понижая этим глубину заложения грунтовых вод. По этому поводу было принято решение строительной комиссии. "К.Л. Мюфке предложил для поднятия уровня Московской площади употребить всю землю, которая будет получена при рытье фундаментных рвов на подсыпку около возводимых зданий", - указано в протоколе от 30 сентября 1909 года.

Мюфке не только организовал строительные работы и руководил ими, он закупал строительный материал и проверял его качество. Как правило, без письменных заключений зодчего ни один из строительных материалов не оплачивался. Протоколы строительной комиссии, начиная с № 4 от 9 ноября 1909 года и почти до конца строительства свидетельствуют о том, что качество строительных материалов, очевидно, по инициативе К.Л. Мюфке, постоянно обсуждалось комиссией.

Мюфке разработал также проекты корпусов второй очереди - химического института и фундаментальной библиотеки. Они были даже утверждены строительной комиссией. Часть чертежей сохранилась - разрез здания библиотеки, выполненный собственноручно Мюфке. Чертежи довольно детально раскрывают идею интерьера и вертикальную структуру здания.

Здание библиотеки у зодчего задумано было в два и три с половиной этажа. Главный библиотечный зал был расположен на втором этаже, имел большую, почти двойную высоту. Подвальный этаж предназначался для хозяйственных надобностей и проектировался, естественно, в скромном уборе. Первый этаж предназначался для операционных работ библиотечного дела и носил деловой характер. На стенах и потолке отсутствовало какое-либо убранство, живопись, лепка, но на одной из стен были вкомпонованы часы.

Третий же этаж - включил верхнюю часть зала, вокруг которой расположились рабочие комнаты для библиотечной жизни. Этот этаж был разработан в интересной, живописной манере. Обращает на себя внимание общий архитектурно-художественный строй с применением ордерной системы. Стена, портально обработанная колоннадой из четырех колонн, поддерживает массивный богато тонированный пластикой выразительный фриз. Этот фриз торжественно венчает всю архитектурно-художественную гамму интерьера. Получился как бы дворцовый образ, что было характерно для этого автора.

Мюфке формировался как архитектор-художник на образцах дворцовой архитектуры Петербурга, и выполнял свои академические упражнения в манере талантливых русских мастеров архитектуры классицизма XVIII- XIX вв., периода развитого строительства дворцовых комплексов и зданий-особняков. Естественно, он впитал в себя не только профессиональные приемы архитектурной композиции того времени, но и художественную культуру, выдвинувшую Россию на передний план в Европе.

Составляя проект главного библиотечного зала, автор стремился художественно выразить его функции библиотеки. Он не ограничился лишь архитектурно-живописной композицией, но и использовал и пластику, поместив в середине фронтальной стены между колонн монументальную античную фигуру, олицетворяющую знание и науку. Фигура удачно вписалась в архитектонику стены и завершила ее художественный убор. На фризе вкомпонованы часы, придающие вместе с остальным декором торжественность и в то же время деловитость.

Колонны и статую автор предлагал сделать из мрамора, тумбы под ними, подоконные доски и зеркальные вставки - из того же материала. К сожалению, проект не был осуществлен, так как начало второй очереди строительства зданий надолго затянулось. Современное здание библиотеки построено значительно позже и по проекту другого автора.

Другой проект - химического корпуса, тоже оказавшийся во второй очереди строительства, был детально разработан автором. План химического корпуса, хотя и показан контурно, хорошо просматривается на генеральном плане комплекса университетских зданий.

Заметно выделяется главный вход и центральное пятно - конференц-зал. Он расположен на одной оси со входом и с обеих его сторон симметрично поставлены два крыла - корпуса. Полученные два полуоткрытых двора со стороны внутренней территории квартала хорошо вливаются в общую площадь генерального плана и вместе с тем служат хозяйственными площадками для химического института. Конфигурация плана продиктована функциональным назначением здания, поэтому его габариты четко определены. Рисунок плана хотя и не новый, однако хорошо осмыслен и композиционно удачно вписан в ансамбль.

Зодчий знал, что ему не придется осуществить строительство этого корпуса, как и здания библиотеки, тем не менее не оставил белых пятен на генеральном плане. Заполнив их детально разработанными планами корпусов, он до конца выявил идею застройки левой половины Московской площади.

Организация строительства

рис. 1 (начало строительства)Строительная комиссия начала свою работу 27 июля 1909 года (первое заседание) и закончила 15 декабря 1910 года. Всего было 43 заседания. Протоколы хранятся в фондах научной библиотеки СГУ и представляют большой интерес. Председатель строительной комиссии ректор В.И. Разумовский сумел организовать вокруг себя энергичных людей и создать деловую обстановку, и сам Мюфке своим примером оказывал заметное влияние на развитие процесса строительства. Это видно, в частности, из работы комиссий по исследованию конструкции зданий.

Во главе всех комиссий по исследованию прочности этих конструкций стоял зодчий. Он с необычайной методичностью и аккуратностью применял известные в то время приемы проверки основных конструкций, тщательно организовывал каждый эксперимент.

Одним из первых вопросов, обсуждаемых строительной комиссией, был вопрос о месте размещения застройки. С предложением разместить здания университета на Московской площади соглашались все. К тому же эта идея напрашивалась сама собой, так как Московская площадь была полностью открытой и расположена в центре города. Она хорошо ориентировала главные корпуса по отношению к главной улице - Московскому тракту, то есть обладала многими достоинствами для архитектурно-планировочной организации всего комплекса. Но незадолго до начала строительства стало известно, что на территории Московской площади очень высоко залегают грунтовые воды. Без производства работы по понижению этих вод было бы затруднительно использовать территорию. Стало очевидным, что дополнительные градостроительные работы, связанные с устройством дренажа, потребуют новых средств и надолго задержат начало строительства. Это вызвало возражения против Московской площади.

Из архивных материалов узнаем, что при обсуждении вопроса о замене Московской площади другой территорией была названа площадка, лежавшая за товарной станцией железной дороги, где строительство обошлось бы значительно дешевле. Тут же некоторые члены строительной комиссии высказались против Московской площади и по другим мотивам: они считали "неблагоприятным" близкое соседство будущих зданий университета с одной стороны с губернской тюрьмой, с другой - с фабриками и военными казармами. Поиски новых площадок для строительства совпали с временным отъездом Мюфке в Казань по семейным обстоятельствам. Однако все это не задержало обсуждения вопроса о понижении грунтовых вод на Московской площади.

Проблеме исследования грунтов было посвящено несколько заседаний строительной комиссии. Первое обсуждение состоялось 30 октября 1909 года. В это время стала отчетливее выявляться новая идея - разместить университет на Соколовой горе. Об этом стало известно Мюфке тотчас после возвращения его из Казани. Быстро ознакомившись с новым вариантом, Мюфке пишет строительной комиссии докладную записку. Будучи абсолютно деловой, она настолько интересна, даже увлекательна, что приведем ее полностью: "...Ввиду того, что в Саратовском обществе и местной прессе, во время моего отъезда в Казань, был поднят вопрос о непригодности Московской площади для постройки Университета, вследствие "болотного" грунта и обилия подпочвенных вод и о желательности построить университет на Соколовой горе, я считаю своим долгом высказать свое мнение по этому вопросу. Меня как архитектора-художника не может не прельщать мысль построить Университет на таком видном месте, как Соколовая гора. Здесь Университет красовался бы над всем Саратовом и был виден далеко с Волги, а также изо всего города; в свою очередь, из университетских зданий открывался бы чудесный вид на Волгу и Заволжье. Очень важно и то, что все здания для всех факультетов могли бы быть построены в одном месте. Можно было расположить их уступами, на широких террасах горы, так, чтобы ряд зданий возвышался над другим, а на центральном высоком месте из общей группы выдвигалось бы величественное здание и вся общая масса сооружений увенчалась бы на фоне неба красивым силуэтом Университетского храма. Террасы можно было бы соединить широкими лестницами и красиво скомпоновать подъемами-пандусами, устроить колоннады, перекинуть арки и т.п., вообще обработать художественно не только часть горы занимаемую самими зданиями, но и всю ближайшую часть дороги и подъемы к университетским зданиям, заполнить свободные места насаждениями, устроить фонтаны, водоемы, спуски для воды и т.д.
Таким образом, вся часть Соколовой горы вместе с университетскими сооружениями представляла бы одно художественное целое. Если предоставить простор художественной фантазии и не стесняться в материальных средствах, то здесь можно было бы создать нечто сказочно прекрасное. Но, к великому сожалению, суровая действительность ставит сейчас же ряд препятствий к осуществлению этой художественной идеи.
Первое и главное препятствие это то, что Соколовая гора ползет; как известно, уже было несколько случаев оползней ее и нужно ожидать таковых и в будущем. Поэтому нельзя не остановиться перед риском многочисленными сооружениями.
Второе препятствие - слишком большие средства, которые потребовались бы для осуществления этой идеи, во много раз превышающие те 3,5 миллиона, которые ассигнованы на устройство Саратовского университета. Одни земляные работы для предварительной подготовки горы под постройки (срытье частей ее, устройство террас и т. п.) вызвало бы очень большие, непредвиденные проектные расходы, не говоря уж о высокой стоимости разных других работ при таком грандиозном масштабе их. Кроме того, постройки университета на Соколовой горе представляли бы ряд практических неудобств, о которых уже было упомянуто профессором В.И. Разумовским и другими членами комиссии, как, например, затруднительность ежедневного подъема в гору для студентов, профессоров, служащих университета, а главным образом для амбулаторных больных в клиниках.
Правда, для этой цели можно было бы устроить специальный подъемник или особый трамвай в гору... Но главной причиной, почему приходится отказаться от такой заманчивой идеи, является, по моему мнению, риск, что университет может когда-нибудь если не при нашей жизни, то при наших правнуках "сползти" в Волгу, как это предсказал в личном разговоре со мной профессор геологии в Казанском Университете П.И. Кротов"

Зодчий глубже других понимал реальные возможности этого предложения. Несмотря на увлекательные, фантастические виды, представшие перед художническим зрением зодчего, для которых он находил эффектные архитектурно-пространственные решения, он все же не мог согласиться использовать Соколовую гору для большого строительства. Здравая позиция Мюфке правильно сориентировала большинство членов строительной комиссии, в частности ее председателя, и выбор Московской площади для возведения зданий университета был окончательно сделан. Следует заметить, что строительная комиссия сама включила в план строительных работ устройство дренажа с точным указанием проектных глубин каждого участка. Авторитет Мюфке в строительной комиссии был достаточно прочным. Его указания и высказывания никогда не вызывали возражений и не бывали отклонены.

В его личном "мемориальном" деле, хранящемся в Саратовском государственном краеведческом музее, нет записей о каких-либо несогласиях его с членами комиссии, нет и протестов зодчего против решений комиссии. Из того же "мемориального" дела видно, что архитектор всегда ощущал поддержку со стороны председателя строительной комиссии профессора Разумовского, ценившего его знания и талант.

Как известно, ректор не согласился с ним лишь в одном случае, когда Мюфке предложил объявить конкурс на проектирование комплекса университетских зданий. Как свидетельствует протокол заседания строительной комиссии от 27 июля 1909 года и протокол от 30 октября 1909 года, К.Л. Мюфке сообщил, "что когда в июле сего года В.И. Разумовский (ректор), на основании полномочий, данных ему Министром народного просвещения, обратился к нему с предложением составить проект университетских зданий, то он - Мюфке - заявил, что лучший для этой цели путь, при котором все проектируемые университетские здания были бы связаны общей идеей в одно целое - было бы объявление Всероссийского конкурса на все здания Университета по заранее выбранной программе". За этим следует такая запись: "...но ввиду крайней спешности и предложения непременно в текущем году (1909) заложить хотя бы одно здание" Мюфке соглашается на составление проекта лишь одного из институтов - "экспериментальных медицинских наук". Давая согласие на составление проекта одного здания, Мюфке оставляет в силе свое предложение об организации всероссийского конкурса на проектирование всего ансамбля и просит занести это в протокол. В том, что конкурс дал бы возможность получить множество вариантов решения архитектуры университетского ансамбля, из которых удалось бы выбрать наиболее удачный, зодчий был глубоко убежден. Его ничуть не останавливало и то, что, в случае личного участия в этом конкурсе, его проект может оказаться не самым удачным. Из архивных материалов известно, что Мюфке вполне готов был выступить участником этого архитектурного конкурса. Такое отношение архитектора к делу вызывало особое уважение.

Из упомянутого протокола видно, что лишь один член комиссии, М. Волков, поддержал предложение Мюфке, остальные же считали, что, хотя конкурс был бы желателен, он задержит начало строительства. Но решающим моментом в отклонении идеи конкурса служила широкая известность зодчего, связанная с его деятельностью в Казани. Ни у кого не было сомнения в том, что Мюфке великолепно справится с задачей. И сам зодчий понимал, что при сложившихся обстоятельствах он должен составить проект всего комплекса.

Здесь следует еще раз подчеркнуть бесспорную истину о глубоком понимании Мюфке нравственной стороны, непременно существующей в творческой архитектуре. Отвергая заказ, зодчий шел на самопожертвование. Ведь кроме частных заказов на составление проектов, других источников заработка у архитектора не было, а Мюфке жил крайне скромно. Это свидетельствует о том, что Мюфке был человеком высоких нравственных позиций...

Благодаря таланту, профессиональной прозорливости архитектора и разумному подходу к реализации плана большого строительства оно стало успешно осуществляться. За относительно короткий срок, не более четырех лет, город обогатился большим архитектурно-художественным ансамблем. Заметим, кстати, что до настоящего времени Саратову не удалось добавить к нему достойный его ансамбль. Можно говорить об отдельных хороших зданиях, построенных в Саратове, но комплексов, заслуживающих внимания в архитектурно-художественном отношении, с тех пор не появлялось.

Почти весь основной труд, охватывающий проектирование и строительство, Мюфке выполнял сам. С ним работал стажер из окончивших Академию художеств - молодой архитектор-художник Владимир Дмитриевич Караулов и техник гражданских сооружений Сергей Федорович Рагозин. Между ними существовало четкое разделение труда. Мюфке набрасывал общую идею архитектурного решения, будь это композиция одного здания или нескольких, делал эскизы фрагментов с целью уточнения роли отдельных деталей для цельности художественного образа, доводя при этом чертежи, рисунки, а иногда и пластику до полной ясности творческой мысли. Доработку всего этого, детальную прорисовку и составление рабочих чертежей он поручал своему помощнику В.Д. Караулову. С.Ф. Рагозин занимался копированием, черчением и наблюдал за строительными работами, хотя зодчий никогда не оставлял строительные работы без тщательного наблюдения и руководства.

Мюфке был не только творцом-архитектором, но и знатоком технологии строительного дела, незаурядным организатором строительного производства, т.е. практиком-строителем. Этим он как бы возрождал традиции лучшей поры русского классицизма, когда великие русские архитекторы являлись в то же время талантливыми инженерами, решавшими технологические строительные вопросы. Мюфке сам проводил испытание конструкций:перекрытий, лестничных маршей, их площадей и пр. (рис.2).рис. 2До сих пор почти вся лепная деталировка, рустика, наружные сандрики, наличники, скульптурная отделка не только не деформировались, но нет даже трещин и они выглядят как новые, будто недавно выполненные.

Об отношении К.Л. Мюфке к обязанностям архитектора - руководителя всего процесса проектирования и строительства дает некоторое представление его служебная записка от 23 октября 1910 года:
"Вследствие необходимости съездить по семейным делам в город Казань с 25 октября по 20 ноября сего года и ввиду того, что строительные работы в текущем сезоне, кроме некоторых мелочных работ, уже закончены, имею честь уведомить Ваше превосходительство, что на время своего отсутствия, я, на основании § 17 инструкции об обязанностях и правах архитектора-строителя поручил исполнение текущих дел моим помощникам - архитектору-художнику Владимиру Дмитриевичу Караулову и технику гражданских сооружений Сергею Федоровичу Рагозину".

Между Мюфке и его помощниками установилось полное взаимопонимание и это способствовало тому, что строительство шло ритмично и налаженно. Еще до того, как городская дума запретила застройку правой половины Московской площади, Мюфке ставит вопрос перед строительной комиссией о необходимости дополнительной территории для размещения остальных зданий университета. Он пишет: "Главное неудобство это то, что на Московской площади не могут уместиться все здания, необходимые для полного Университета; но если бы город не пожалел для Университета и предоставил ему еще место, находящееся очень близко от Московской площади и занимаемое сейчас ипподромом, то это неудобство было бы почти устранено". Далее: "...для ботанического сада института ботаники должно быть, конечно, найдено поблизости еще третье подходящее место - может быть бывшая губернаторская дача" (Протокол № 2 от 30 октября 1909 года).

Автор предполагал озеленить территорию и заполнить ее элементами архитектуры малых форм - фонтанами, статуями, бельведерами и открытыми видовыми зелеными площадками. Однако от всего этого зодчему пришлось отказаться и представить новое композиционное решение для сокращенной территории...

Архитектурный ансамбль университета

Намечая ансамбль университета, Мюфке решил расположить здания в определенной последовательности, с целью создания нарастающей перспективы с ее выразительным завершением. Как уже говорилось, для этого был применен прием размещения двух фланкирующих зданий впереди, расположенных симметрично к оси территории. А позади помещен третий корпус, чтобы замкнуть перспективу и композиционно связать эти три здания, создав глубокую парадную территорию, так называемый курдонер (рис. 1).рис. 1 Последний обслуживает все три корпуса. Такой прием всегда вел к созданию ансамбля. К этому и стремился автор. Композиционно уравновешивая эти три здания по своим массам и архитектурным формам, он нашел удачный объемно-пространственный строй, который при однородности архитектоники фасадов создал архитектурно-художественный ансамбль.

Какова же его архитектоника? Под этим словом обычно понимают композиционную структуру фасадов зданий, т.е. их внешнюю гармоничную основу.

Есть пластическая архитектоника на базе ордерной системы - колонн или колоннад, есть и без них, но при сохранении рельефной пластики; есть и плоскостная архитектоника и много других.

Мюфке как воспитанник Академии художеств конца XIX века естественно предпочел ордерную систему. Применив рельефную пластическую композицию фасада с использованием колонн во всех зданиях университета, он создал их стилевое единство.

Попытаемся рассмотреть с этой точки зрения каждое здание в отдельности, пронумеровав их. Корпус № 1 расположен с левой стороны поперечной оси квартала, симметрично ему с другой стороны оси расположен второй корпус (№ 2), корпус с курдонером - № 3 и корпус физического института обозначим № 4.

Архитектоника фасада здания № 1 достаточно полно напоминает дворцовую архитектонику Петербурга (рис. 2).рис. 2 Трехчастное деление фасада путем применения трех сочных портиков, расположенных по главному фасаду, выходящему на бывшую Московскую улицу, определяет архитектурный облик здания. Система портиков различна. Боковые, поставленные по краям здания и расположенные симметрично, состоят из двух пар спаренных колонн (см. рис. 2). Они выдвинуты из поля стены не намного - на радиус нижней трети колонны. В центральной же части здания портик из четырех колонн, приставлен у входа (рис. 3).рис. 3

Портики придали зданию монументальность и художественную выразительность. Они стройны, величавы и рельефно пластичны. Выступая полностью от стены, они создают самостоятельные ризалиты и завершаются мощным верхом, так называемым антаблементом. Последний состоит из архитрава (балки), фриза (часть стены над балкой) и карниза. Колонны выдержаны в строгой классической форме и каждая пара покоится на общем постаменте. Пропорции портиков взяты по золотому сечению - 1:1,5 и потому они гармоничны и выразительны. Вся композиция архитектуры фасадов зданий не размельчена, не раздроблена. Портики вписались так органично и с такой гармонией, что их ничем нельзя заменить, а тем более удалить, так как это привело бы к потере выразительности фасада. Единственное досадное чувство вызывают парапеты над антаблементами не только под боковыми ризалитами, но и под центральным портиком, а также парапеты над стенами между портиками.

Это и есть результат "рекомендаций", которые были сделаны строительной комиссией зодчему Мюфке. Пришлось ввести некоторые элементы модерна в композицию фасадов зданий, вследствие чего стилевая чистота русского классицизма была несколько нарушена. Не нужно быть архитектором-профессионалом, чтобы, глядя на фасад здания, не заметить загромождения сверху выступающих ризалитов тяжелыми парапетами с характерной для модерна детализацией. Однако Мюфке применил это в такой мере, что основной образ зданий не пострадал. Величаво выглядит центральный портик. Шаг его колонны, т.е. расстояние между ними, исключительно гармонирует с их высотой, как это имеет место в дворцовых петербургских зданиях.

Стройные колонны ионического ордера взвились на два этажа. Их монументальность эмоционально действует на зрителя. По отношению к росту человека колонна колоссальна, о чем свидетельствует сопоставление с фигурой человека, сидящего на ее пьедестале. И выполнена она буквально филигранно. Всей ордерной системе гармонично отвечает привлекательная отделка под окнами и междуоконных простенков по вертикали. Благодаря разнообразию декоративных средств портики в архитектурно-художественном отношении полнокровны. Нижняя часть портика - первый этаж обработан тоже рельефно-горизонтальной рустикой, что вполне уместно при его монументальности. Чувство меры в композиционных решениях не покидало зодчего, о чем свидетельствует в данном случае центральный портик и стена здания. Фриз отделан и завершается сочным карнизом. Для игры светотени на перемычках над окнами третьего этажа примостились львиные маски. На фоне стен здания, отделанных небольшой пластической деталировкой, портики воспринимаются исключительно выигрышно. Они очень выразительны благодаря своей монументальной трактовке, стройной архитектонике и ярко выраженной рельефности. Величественная масштабность соответствует общей композиции фасадов, благодаря чему сложилось стилевое единство всех зданий. Все эти качества явились основанием для признания обоих зданий памятниками архитектуры. Применяя прием единого проекта для двух близлежащих зданий, автор внес необходимые изменения в трактовку боковых фасадов и сделал это так умело и тонко, что повторяемость проектов не воспринимается. Боковые фасады каждого из двух зданий не одинаковы и расположены так, что эти разные фасады обращены друг к другу. Поэтому общая перспектива курдонера, визуально включающая оба повторных здания, находящихся впереди главного - третьего корпуса - не монотонна. Все убедительно, композиционно оправдано и очень выразительно. Автору удалось создать композиционные акцепты там, где они напрашиваются.

А теперь рассмотрим оба боковых фасада первого и второго корпусов. Они задуманы в различных ризалитах, расположенных в виде отдельных объемов. Главный из них (рис. 4)рис.4 разработан в духе итальянского Возрождения с применением лоджий. В Саратове этот прием никогда не применялся и привлек к себе внимание горожан. Ажурная аркатура из трех арок охватывает два верхних этажа и является преобладающим мотивом архитектурной гаммы. Заканчивается фасад узким вертикальным ризалитом небольшого выступа от общей стены. Совершенно иной фасад основной части здания (рис.5). Архитектура всей стены фасада, начиная со второго этажа, выражена легкими пилястрами, вытянутыми в два этажа, и удачно прорезана оконными проемами хороших пропорций.рис.5 Оконные проемы отделаны мелкой пластикой, дополняющей декор стены. Сопоставляя эти два совершенно разных фасада, можно убедиться в том, что контраст в данном случае не оказывает отрицательного воздействия на восприятие. Наоборот, осмотр этой части курдонера оказывает положительное эмоциональное воздействие на зрителя и надолго запоминается.

Мюфке был также большим мастером интерьера, о чем свидетельствует, в частности, существующий и ныне вестибюль и главная лестница первого корпуса (рис. 6, 7).рис.6

Исключительно монументальным оказалось третье - главное здание анатомического института. В нем автор применял тот же палладианский ордер, как и в первых двух корпусах. Этим было достигнуто стилистическое родство и одинаковая масштабность (рис. 8).

Рассматривая третье здание в натуре, видим, что обе его передние части идентичны. Зодчий и здесь сознательно применил повторность ризалитов из чисто композиционных соображений, не нарушая функциональности. Автор стремился соблюсти единый модуль структуры фасадов и их монументализированный облик,рис.7 что, возможно, вызвало необходимость до некоторой степени "унифицировать" композиционный мотив. В дополнение к этому он применил горизонтальное членение первого этажа. Верхние два этажа подхвачены массивными величавыми портиками (с двумя и больше колоннами) и пилястрами на стене между портиками.

Выразительны формы отдельных фрагментов. Портики применены во всех зданиях ансамбля и имеют свой характерный, излюбленный Мюфке рисунок.рис. 8 Портики третьего корпуса вытянуты вверх на два этажа и установлены на постаменты. Каждый портик состоит из двух колонн и не завершается ни антаблементами, как и на первых двух, впереди расположенных корпусах, ни фронтом, т.е. лишен горизонтального карниза. Есть рядом портики с полным фронтоном. Не является ли это отступлением автора от собственной строгой системы декора?

Нет, не является! Портики фрагментарны и очень рельефны. Они заметно оживляют общую гамму. Автор использовал их с той же целью, что и пластическую деталировку, причем весьма интересно. На точнее на его тимпане, показан целый пластический сюжет, в центре которого помещена античная фигура в натуральную величину. Здесь заметны не только поиски архитектурного убора, но стремление создать некоторую интимность самой композиции для смягчения официального тона портиков. Карниз большого выноса воспринимается как увенчивающий здание эстетический аккорд. Если бы карниз был освобожден от тяжеловесного парапета, его звучание было бы еще сильнее.

Здание несет самую большую эстетическую нагрузку, так как оно центрирует архитектурно-художественную идею всего ансамбля. Оно хорошо воспринимается с различных позиций. Эта многоплановость вызвала также создание нескольких композиционных трактовок отдельных фрагментов ансамбля. Восприятие усиливается вертикальной доминантой - приподнятым бельведером, главенствующим в пространстве над всем ансамблем. Бельведер величаво покоится на высоком пьедестале и силуэтно выделяется в окружении всех зданий университета. В нижней части бельведера, на уровне его пьедестала создан фон из колоннады, образующей галлерею по всей ширине курдонера. Внизу бельведера по его вертикали возведено одноэтажное затейливое строение (вход в здание с галлереи) в стиле всего ансамбля. Исключительная гармоничность, масштабность, архитектурно-пространственная глубина и композиционное единство ощущается в архитектуре зданий курдонера. Именно здесь, как уже сказано выше, сложилось ядро архитектурной композиции ансамбля.

Мюфке бесспорно чувствовал объем, пространство, глубину и пропорциональность. Он безошибочно умозрительно представлял себе еще не существующий курдонер, который был им намечен в проекте так же, как и венчающий всю композицию бельведер. Поэтому проектные изображения не расходились с натурой. В результате в Саратове сложился выдающийся памятник архитектуры, взятый под охрану государством.

Здание № 4 - физический институт гармонично включается в ансамбль (рис. 9). Тактичная повторяемость приемов в проектах этого здания обеспечила ему стилистическое родство с другими зданиями. Поэтому физический институт должен рассматриваться как действенный компонент всего ансамбля, хотя он кажется несколько отделенным в планировочном отношении от центра. рис. 9Здание также несет на себе часть той эмоциональной нагрузки, которой полны три первых здания. И этот корпус является памятником архитектуры и охраняется государством. Все эти здания продолжают и сейчас украшать город.

Самым выдающимся по своему архитектурному замыслу должно было стать главное здание университета, намеченное к возведению на правой стороне Московской площади. Здание не было построено. Но до нас дошел проект здания (рис. 10).рис.10 В этом проекте талант Мюфке раскрылся особенно ярко. Если в предыдущих проектах облик зданий только приближался к дворцовому виду, то в этом произведении все от начала до конца напоминает нам дворцовое сооружение петербургской школы, лучшей ее поры.

Здание предполагалось в три с половиной этажа с вытянутым фронтальным фасадом и с развитой центральной частью. Последняя была задумана очень интересно. Строго симметричная композиция по главному фасаду, а в центре здания - колоннада-ротонда из восьми колонн с венчающим плоским куполом. Под колоннадой-ротондой намечались рустованный барабан, выложенный до цоколя, а ниже барабана до земли чуть больше роста человека гладкий цоколь. К барабану был проектирован трехарочный вход, высотою в два неполных этажа. Колоннада тщательно прорисована и весьма удачно вяжется с антаблементом и парапетным бартером. Вид колоннады-ротонды торжественный, монументальный и очень выразительный. Ротонде импонируют боковые башни, выполненные с архитектурным убором. Материальным фоном для купола служит гладкая стена здания, в свою очередь, завершающаяся парапетной баллюстрадой. Цокольный этаж устроен под всем зданием. Верхние два этажа имеют два ризалита с монументальными четырехколонными портиками. Общий архитектурный убор повторяет почти все, что автор применил в остальных зданиях университета, но резко отличающаяся по архитектонике центральная часть придает всему облику здания особо парадный, даже триумфальный вид.

Это здание должно было фланкировать на правой стороне площади и главным фасадом выходить на бывшую Московскую улицу. Когда проект был уже готов, последовал отказ думы. Разместить же его на левой стороне Московской площади уже не представлялось возможным. Проект оказался неосуществленным, о чем можно только сожалеть.

Рассматривая проект со всех точек зрения, можтао безошибочно утверждать, что перед нами не рядовое архитектурное решение, а законченное произведение архитектурного искусства. Мюфке постоянно совершенствовался в своей специальности. Помимо архитектуры он усердно занимался рисунком и живописью. Он основательно изучил строительное дело, и его безусловно можно считать специалистом как в области архитектурного, так и в области строительного искусства. Мюфке ничего не стоило скомпоновать сложный по замыслу и по художественной форме фасад зданий и тут же выполнить чертеж инженерного элемента для покрытия с разработкой его узлов или выполнить какое-нибудь инженерное задание. Его архитектурное творчество осмысливалось конструкцией и наоборот, т.е. он был от начала до конца автором проекта, не дифференцируя его художественную часть и инженерную. Подобных зодчих в прошлом было MHOГO, но далеко не у всех осуществленные проекты стали произведениями искусства.

Все проекты Мюфке характеризовались законченностью как целого, так и каждого фрагмента. Так выглядит и проект главного здания. К нему нечего добавить и ничего нельзя убрать, иначе нарушится гармония частей и целого.