Саратовский край в начале ХХ века

Административно-территориальное деление

Указом 6 декабря 1850 года все заволжские уезды — Николаевский, Новоузенский и Царевский — были выделены из состава Саратовской губернии. Два первых вошли во вновь образованную Самарскую губернию, а самый южный, Царевский, в Астраханскую. Новое административное деление было проведено без учета уже сложившихся связей, прежде всего экономических, населения обоих берегов Саратовского Поволжья. Не случайно губернаторы и земские деятели в дальнейшем заявляли о необходимости объединения искусственно разорванных частей единого экономического пространства.

В результате выделения Заволжья территория Саратовской губернии сократилась более чем вдвое и составляла с 1851 года 74 245 квадратных верст (или 84 640 кв. км). Для сравнения: площадь территории современной Саратовской области — 100,2 тысячи квадратных километров.

Губерния состояла из 10 уездов. Ее северную часть составляли Хвалынский, Вольский, Кузнецкий, Петровский и Сердобский уезды, сравнительно небольшие по площади. Территория самого маленького уезда губернии — Кузнецкого — не превышала 4 628 квадратных верст. В центральную группу входили многоземельные Саратовский, Балашовский и самый обширный в губернии — Аткарский (11 тыс. кв. верст) уезды. На юге губернии находились вытянувшиеся вдоль Волги Камышинский и Царицынский уезды. Но даже крупнейший из уездов Саратовской губернии значительно уступал по размерам отошедшим к Самарской губернии Николаевскому (28 197 кв. верст) и особенно Новоузенскому (34 586 кв. верст) уездам.

Уезды делились на волости. По данным 1913 года, в губернии было 293 волости.

Сложившееся еще в начале XIX века деление губернии на 10 уездов давно уже не соответствовало новым демографическим и экономическим реальностям. Некоторые саратовские губернаторы предлагали увеличить количество уездов, однако их доводы не были восприняты правительством.

Население

По плотности населения Саратовская губерния не относилась к числу наиболее заселенных, хотя в ней, по сведениям первой всероссийской переписи населения 1897 года, на 1 квадратную версту приходилось около 33 человек, тогда как средняя плотностъ населения 50 губерний Европейской России составляла не многим более 22 человек.

Плотность населения обусловлена исторически сложившимися территорий. Выше среднегубернского была плотность населения в северных лесостепных уездах, тогда как в самом южном — Царицынском — проживали лишь 24 человека на 1 квадратной версте. В степном Самарском Заволжье — Новоузенском уезде — не более 12 человек на 1 квадратную версту.

Население губернии в начале XX века значительно выросло. Если, по данным переписи 1897 года, в ней проживали 2 405 829 жителей, то в 1913 году — уже 3 290 710. Среди населения края по-прежнему преобладало сельское. По данным 1913 года, оно составляло свыше 2 700 000 человек, или 82 % всех жителей губернии.

Население края было многонациональным. Во всех уездах Саратовской губернии преобладало русское население, которое, по данным переписи 1897 года, составляло 76,8 % всех жителей. Второй по численности этнической группой были поволжские немцы — 6,9% всего населения.

В пределах Саратовской губернии они компактно проживали в Камышинском уезде и небольшими группами в Аткарском и Саратовском, а в Самарском Заволжье — в Новоузенском и Николаевском уездах. Украинцы (6,2 %) селились в центральных и южных уездах, тогда как села и деревни мордвы (5,2 %) и татар (3,9 %) располагались, главным образом, в северной части края. Чуваши и другие, еще более мелкие национальные группы, составляли все вместе всего 1 % населения.

Как и в предшествующий период, все население делилось по сословному признаку.

В этот период быстро возрастает подвижность населения, особенно сельского. Недостаток пахотных земель, частые неурожаи, другие неурядицы заставляли многих селян покидать родные места в поисках лучшей жизни. После того как с 90-х годов XIX века был прекращен отвод казенных земель в Заволжье для размещения переселенцев, многие крестьяне, соблазненные большими земельными наделами и слухами о хороших урожаях хлебов, стали переселяться со своими семействами из Поволжья в Сибирь и некоторые другие регионы. С конца XIX века росла эмиграция за пределы государства, главным образом в Америку.

Особенно заметным было это явление среди немецкого населения Камышинского уезда. В 1899 году из пяти волостей этого уезда эмигрировали 1374 человека. В 1912 году камышинским полицейским управлением было выдано 3311 свидетельств на выезд в Америку, а за первые два месяца 1913 года — 1515. Основной причиной массовой эмиграции немецких крестьян за границу было их малоземелье.

Один из земских начальников Саратовского уезда, сообщая об упадке благосостояния селян немецкой Ягодно-Полянской волости из-за "тяжелых условий сельского хозяйства" и, главным образом, из-за недостатка земли, отметил, что большинство зажиточных крестьян уехало в Америку, "на месте же осталась преимущественно голь".

Крестьянин села Суворова Камышинского уезда И. Рогаткин даже обратился к губернатору с ходатайством о разрешении ему открыть в Саратове контору по отправке в Америку эмигрантов.

Эмиграция захватила и сравнительно многоземельное Заволжье. Здесь также основное число выезжавших составляло немецкое население края, но немало было и русских. В отличие от переселенцев в Сибирь, в Америку многие ехали на заработки, оставляя семейства на родине. По данным печати, среди заволжских эмигрантов преобладали мужчины в возрасте 25—40 лет. Впрочем, большинство выехавших обратно уже не возвращались.

Многие крестьяне уходили на заработки в другие селения, уезды и за пределы губернии. Центрами притяжения отходников становились поволжские города и крупные селения, где стремительно развивались торговля, промышленность, транспортная сеть. Часть их со временем оседала в городах, пополняя ряды рабочих, ремесленников, мелких торговцев и, очень редко, средних и крупных предпринимателей. Именно за счет таких отходников быстрее всего росло население городов.

Перепись населения в 1897 году констатировала, что только 40 % жителей Саратова родились в этом городе, а остальные 60 % появились в нем, переселившись из уездов и других губерний страны. Значительный приток в Саратов продолжался и в последующие годы. Поэтому население Саратова росло очень быстро. В 1897 году в нем проживали 137 тысяч человек.

А в 1913 году население "столицы Поволжья", как современники называли Саратов, составляло уже около 242 тысяч человек.

Население губернского центра было пестрым. По данным 1913 года, 41,8 % саратовцев принадлежали к сельским сословным группам (крестьянам, бывшим немецким колонистам, казакам). Это было вполне естественно не только для Саратова, но и для других быстрорастущих городов, например для Царицына. Высок был удельный вес мещан и цеховых — 39 %, тогда как купеческое сословие, очень влиятельное и богатое, составляло всего 1,4 % населения города. Духовенства и дворян в Саратове было гораздо больше, чем в среднем по губернии: соответственно — 1,3 и 3,1 %, что также характерно для крупных губернских центров с их многочисленным штатом чиновников и большим количеством церквей, монастырей, молитвенных домов (в Саратове в 1913 году их было 75).

Крупным городом Поволжья становился Царицын (ныне Волгоград). Толчок развитию экономики этого города и росту его населения дало строительство сети железных дорог, соединивших город с многими регионами страны. И хлынул грузопоток, позволивший построить в Царицыне крупнейшие на всем юго-востоке страны предприятия. В 1897 году в Царицыне проживали 56 тысяч человек, а в 1913 году уже 132 тысячи.

Третьим по величине городом губернии был Вольск, в котором в 1913 году насчитывалось более 40 тысяч жителей. Остальные города оставались небольшими по численности населения. В Балашове и Хвалынске в 1913 году проживали по 23 тысячи человек, в Петровске — 21 тысяча, а в Аткарске — всего 14 тысяч. Незначительными по числу жителей были и центры заволжских уездов — Николаевск и Новоузенск. В то же время некоторые крупные поволжские торгово-промышленные селения значительно превосходили их. Так, в селе Балаково в 1909 году жили 23 тысячи человек, тогда как в административном центре уезда городе Николаевске (ныне Пугачев) — всего 1 5 тысяч. В слободе Покровской (ныне город Энгельс), ставшей в 1914 году безуездным городом, проживало около 40 тысяч человек.

Таким образом, в конце XIX — начале XX века демографическая ситуация в крае заметно изменилась по сравнению с предшествующим периодом. Шел отток части селян за пределы губернии и даже страны. В то же время за счет крестьян-отходников быстро росло население крупных городов и селений, порой не уступавших городам как по численности жителей, так и по своему экономическому потенциалу.

Административные учреждения

К началу XX века Россия оставалась самодержавной монархией. В ней действовала ведомственная система управления: все местные должностные лица и учреждения были подчинены соответствующим министерствам и учреждениям. Главой местной администрации являлся губернатор, который официально признавался "хозяином губернии". Он возглавлял губернское правление, через которое руководил полицией, имел связь с местными судебными, финансово-хозяйственными органами. Через ряд губернских присутствий губернатор осуществлял контроль над различными сферами деятельности — над местным самоуправлением, крестьянскими сословными учреждениями, соблюдением фабричного законодательства и т. д. А в 1904 году губернаторы были назначены еще и председателями губернских "особых совещаний", которые руководили производством дознания по государственным преступлениям.

Существенные изменения в начале XX века были внесены в полицейские учреждения в связи с подъемом революционного движения. Департамент полиции отмечал: "С возникновением РСДРП борьба с революционным движением становится особенно трудна". Появление партии эсеров еще более осложнило борьбу с антиправительственным движением. В полицейском обзоре за 1903 год говорилось, что "социал-демократы в лице РСДРП с ее комитетом за границей и местными в России и партийным органом "Искра" получили в лице своих теоретических противников, социалистов-революционеров, крупную силу, содействующую достижению ими революционных задач". В этой ситуации местные органы политической полиции были, по мнению начальника Московского охранного отделения С.В. Зубатова, "бессильны противостоять нарастающему движению". Высшая администрация провинциальных городов, по отзыву заведующего политическим розыском за границей П.И. Рачковского, оказалась "совершенно не подготовленной" к борьбе с массовыми выступлениями.

До этого времени борьбой с антиправительственным движением занимался корпус жандармов. В губерниях действовали губернские жандармские управления (ГЖУ), которые осуществляли аресты и вели следствие по политическим делам. Им подчинялись жандармские части. ГЖУ занимались также усмирением волнений, розыском революционеров, сопровождением арестованных и т. д.

Для поступления в корпус жандармов от офицеров армии требовались следующие условия: потомственное дворянство, окончание военного или юнкерского училища по первому разряду, не быть католиком, не иметь долгов, пробыть в строю не менее шести лет. После сдачи вступительных экзаменов по истории и административному праву кандидаты заносились в список и ждали вызова на четырехмесячные курсы в Петербурге. По окончании курсов выпускники сдавали экзамен. В начале XX века в программу курсов были введены такие предметы, как история революционного движения, программно-теоретические построения нелегальных партий, методы борьбы с ними.

В помощь ГЖУ в августе 1902 года в восьми городах Российской империи, в том числе и Саратове, были учреждены розыскные отделения во главе с жандармскими офицерами. В феврале 1903 года розыскные отделения переименовали в охранные. Состав охранных отделений был изменчив, одно время их число доходило до 26. Отделения находились в подчинении департамента полиции. Они занимались "розыском по политическим делам". Губернаторы и градоначальники обязывались информировать начальников отделений о всех революционных явлениях, а те, в свою очередь, сообщали губернаторам и градоначальникам о ходе розыска. В ведении охранных отделений находились агенты наружного наблюдения (филёры, или шпики, как их тогда называли) и тайные агенты в революционных организациях. Секретные сотрудники имели свои клички, друг друга, как правило, не знали, встречались с руководителями охранки на специальных квартирах. Во избежание провалов они в своих донесениях о деятельности революционеров называли себя в третьем лице, если сами принимали участие в описываемых эпизодах. Охранка старалась беречь своих сотрудников. Их, как правило, арестовывали вместе с остальными подозреваемыми, а затем побыстрей освобождали.

В борьбе с антиправительственным движением широко практиковалась перлюстрация (вскрытие частной корреспонденции), что было запрещено российским законодательством. Перлюстрацией занимался так называемый "черный кабинет", то есть специальные чиновники на почтамтах. От перлюстрации никто не был застрахован, даже командир жандармского корпуса. Существовали и специалисты по расшифровке писем. Один из них за свое умение был даже награжден орденом.

На территорию Саратовской губернии распространялась деятельность двух охранок — Саратовского и Поволжского районного охранных отделений. С начала 1904 года начальник Саратовского отделения приказал вскрывать все поступавшие в Саратов письма, что дало свои плоды: ежемесячно изымалось свыше 30 писем. Однако приостановить революционное движение эти меры не смогли.

Остальные учреждения сохранились в прежнем виде. Определенную роль в местном управлении играли земские и городские учреждения, занимавшиеся культурно-хозяйственной деятельностью в городах и уездах. Благоустраивались города, расширялась сеть начальных школ, увеличивался объем медицинской помощи, хотя все это было далеко от реальной потребности. Существенным препятствием к тому служила не соответствовавшая новым реалиям политическая система.

Использованные материалы:

- История Саратовского края: С древнейших времен до 1917 года. Саратов: Регион. Приволж. изд-во "Детская книга", 2000. 416 с.

- Очерки истории Саратовского Поволжья. Т.1: С древнейших времен до отмены крепостного права. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1993