Ширяева Г.Д.

Удобная лестница с перилами вела на чердак. Там было душно и сумрачно, ноги тонули в толстом слое пыли. По углам — паутиновые сети, тоже обросшие пылью. Но зато отсюда в маленькое слуховое оконце можно видеть за крышами соседних домов Волгу”. Вот в таком дворе и таком доме на городской окраине поселила Галина Даниловна Ширяева героев своей первой большой повести “Человек Иван Чижиков” — Дину, Андрея и их мать Сашу Чижикову.

Таким был двор и дом ее детства, город ее отрочества и юности. “Улица... достигнув подножия Соколиной горы, обрывалась и разбегалась в разные стороны неширокими тропинками. Одна тропинка вела к нефтяным вышкам и поселку нефтяников. По ней ходили редко, потому что в поселок вела другая дорога — широкое асфальтовое шоссе, проложенное где-то там, за горой. Другая тропинка тянулась к кирпичному заводу, — туда ниже вела большая удобная дорога с Волги, из-под горы.

И еще одна тропинка мимо старого татарского кладбища выводила к глубокому оврагу. Все мальчишки с их улицы утверждали, что целое лето на дне его лежит лед: такой он глубокий”.

Житель Саратова без труда узнает точки своего города — пусть с измененными названиями и деталями — и в других произведениях Ширяевой: рассказах, повестях “Гюрги-Дюрги-Дюк”, “Утренний пней”, “Земля лунной травы”. Город, землю своего детства н юности писательница не оставила ни в прямом, ни в переносном смысле. Вместе со своими героями она открыла здесь целый мир захватывающих приключений, ярких чувств. Разве за этим непременно надо ехать в дальние страны?..

...Ходила в саратовскую школу девочка. В учении больше всего успевала по литературе. Да мало ли девочек успевают по литературе? А стала студенткой Саратовского экономического института. Было это в 1950 году. Но в экономисты Галина Ширяева так и не вышла. На лекциях “проходила” бухгалтерский учет, вникала в понятия “акцептованные счета”, “платежные требования”, “счета-фактуры”, а вечерами были занятия в литературном объединении. Попытки писать стихи, потом рассказы... И первые публикации — в областной молодежной газете, в альманахе “Литературный Саратов”. Уже пришел первый успех — премия за рассказ “Девятиклассница”, опубликованный областной газетой “Коммунист”. В 1957 году вышла в Саратовском областном издательстве первая книга — сборник рассказов “Новенькая”.

Позже, с 1963 года, была двухгодичная учеба на Высших литературных курсах, общение с крупными писателями, критиками, будущими коллегами по литературному цеху. За год до поступления на курсы Ширяева опубликовала повесть “Человек Иван Чижиков”, тремя годами раньше — “Валя и Валька”. Они принесли успех настоящий, большой.

Так определилась ее писательская судьба. Впрочем, вернемся к газете, молодежной, областной, в которой нештатно одно время сотрудничала Галина Даниловна. Как-то по заданию редакции пришлось посетить нахватавшую двоек и чем-то еще провинившуюся перед товарищами, школой девчонку. Надо было писать о ней фельетон, критическую статью, а она вызывала жалость и сочувствие потерянным своим видом! Так родилась идея повести “Валя и Валька”.

Многое в Вальке вызывает жалость читателя и пренебрежение одноклассников: отстающая, она “тянет” назад весь класс, и место ее — за последней партой, а сидеть и дружить с ней никто не хочет. Лишь новичок, мальчик Валя, которому пришлось сесть на это единственное свободное место, начинает испытывать симпатию к своей соседке. К тому же Валька оказалась его соседкой по квартире, и он видит, как эта хрупкая, невзрачная девочка “тянет” тяжелый воз домашних дел: отец и мать целыми днями на работе, а трое братьев, младшему из которых нет и пяти, требуют постоянной заботы.

Да, для класса Валька — “не подарок”, но она-то и есть настоящий товарищ! Зимней ночью бросилась она сквозь пургу спасать Валю, который, как она думала, заблудился, переходя через Волгу. Вот такая история с типичными для подобных историй сюжетными поворотами и составом персонажей. Достоинства главной героини, которые выясняются не сразу, подчеркнуты невыгодным для нее вначале, но таким победительным в конце концов сопоставлением с холеными благополучными одноклассницами.

Особо выделяется внешность положительных героев: они обойдены красотой, здоровьем, достатком. Зато каким контрастом этому оказывается впоследствии их благородство, доброта.

В известном смысле подобные сюжеты с их немудрящей моралью (“Не все то золото, что блестит”) знакомы читателю, так сказать, от века и, мало того, любимы им! Недаром сказка о Золушке, история Козетты всегда популярны в детских аудиториях.

Казалось, писательница нашла свою тему. Обрела поддержку и одобрение не только у критики. Инсценированную повесть “Валя и Валька” поставил Саратовский ТЮЗ и ряд театров страны. Но Ширяева все еще оставалась “в классе”, не решаясь вывести своих героев за порог школы, присмотреться к ним вне школьных и отчасти семейных связей. А ведь, по словам А.С. Макаренко, “со всем сложнейшим миром окружающей действительности ребенок входит в бесконечное число отношений, каждое из которых неизменно развивается, переплетается с другими отношениями, усложняется физическим и нравственным ростом самого ребенка”.

Эти отношения подростка со “сложнейшим миром” Ширяева пока не рассматривает, и ее истории все еще остаются просто школьными историями...

Что же интересует писательницу в ее юных современниках? Или скорее кто из них? Героини Ширяевой — личности сильные, с внутренним достоинством. Они не кажутся и не хотят казаться жалкими, как бы плохо им ни приходилось. И главное, они честны, не терпят фальши ни в себе, ни в других.

Но чтобы выявить эти качества, этот заряд в юном человеке сполна, нужен действительно мощный детонатор. Конечно, и в классе, в общении со сверстниками возникают конфликты, совершаются поступки, в которых и характер уже виден, и позиция заявлена. Можно броситься в драку с теми, кто обменивает награды деда или обижает животных. Можно сказать приезжему мальчишке, который презрительно отозвался о твоем родном городе: “Знаешь, я тебя поближе рассмотрела, и ты мне не понравился”. Можно, наконец, сбежать из пионерского лагеря, как сделала Ветка Петрова, в знак протеста за непризнание твоих талантов. Все это тоже жизнь — сложная, наполненная своими интересами, трудностями, противоречиями — жизнь подростка. Но то, к чему сводились раньше сюжеты “школьных историй”, теперь становится как бы зачином, экспозицией к событиям, которые не просто потрясают подростка, но ставят его подчас на грань душевной катастрофы. Действие, как правило, происходит вне школьных стен, уроков, а чаще — и общения с одноклассниками.

Дина Чижикова случайно узнает, что рассказы матери о погибшем отце — партизане Иване Чижикове— неправда. А разве легче Насте Букатнной (“Утренний иней”). Ее любимая учительница Евфалия Николаевна узнала в Настином дедушке человека, с которым когда-то девочкой столкнула ее война, "Докажите! — крикнула она [Настя] Евфалии Николаевне в то самое тяжелое первое утро... ворвавшись в учительскую без разрешения, не постучавшись. — Докажите! Вы не просто про ковер сказали... что он у вас отобрал... за ложку меда... Вы сказали: предатель! Про моего дедушку! Докажите!"

Лев Толстой считал, что переход от отрочества к юности совершается тогда, когда приходит решение действовать. Такое решение действовать принимает каждая из героинь Ширяевой. Самостоятельно, без помощи взрослых. Верно говорят о гайдаровских традициях в творчестве Ширяевой. Как и у Гайдара, социальное, гражданское созревание героев происходит в острой ситуации, требующей действия. Интересно, что каждая из повестей Ширяевой кончается кульминацией, предельным напряжением событий, всех душевных, физических сил героев, тем, что сродни этому гайдаровскому приказу самому себе: “Выпрямляйся, барабанщик!”. Хотя повод, толчок к действию у девочек Ширяевой иной.

Он скорее внутренний, чем внешний. Внешне в жизни Дины, Насти, Юли, Наташи все могло бы остаться спокойно, по-прежнему. Но им важно узнать истину для себя. Заявить право на свой собственный ответ, суждение, впервые потребовать “доли во всем человеческом” — нравственном, социальном, гражданском.

В героинях Ширяевой — и на это сразу обращаешь внимание — больше сходства, чем разницы. Сходство идет прежде всего от стержневой основы характера, хотя сам характер, его черты и проявления различны. Настоящая героиня Ширяевой впервые появилась в “Человеке Иване Чижикове”. Впервые в этой повести обрела писательница свое настоящее лицо, свой стиль.

В сюжете ширяевских книг большую роль начинает играть тайна, загадка. Загадочными становятся уже сами названия книг: “Гюрги-Дюрги-Дюк”, “Земля лунной травы”.

Поиск “доказательств”, истины, который ведут девочки обычно своими силами, сопряжен с приключениями: побег или неожиданный отъезд из дома, ночевка в незнакомом месте, невероятные, неожиданные встречи и открытия. Все это, как и возраст, делает оправданной романтическую атрибутику. Отмечалось, что в прозе писательницы мало диалогов, в ней больше внутреннего, “работы души”, остроты чувства, а не разума (вспомните Герцена: в этом возрасте “разум только восходит!”). Отсюда возрастание роли ассоциации, впечатления, детали, которые действительно мастерски использует Ширяева, воссоздавая сложную, противоречивую, переменчивую психологию юного человека.

Один из критиков, оценивая творчество Галины Ширяевой, нашел, что “биография писательницы никак не проецируется на ее книги”. Но одно обстоятельство в ее судьбе сыграло немалую роль в том, что через все книги, все творчество писательницы проходит образ отца. Этой темы она касается постоянно, настойчиво, трепетно.

Семья Ширяевых поселилась в Саратове в самые предвоенные годы, а до этого переменила не одно место жительства: Камышин, Средняя Азия, село Турки Саратовской области, совхозный поселок неподалеку от Ртищева. И все это — вслед за отцом, в соответствии с его назначениями и перемещениями.

Данила Сергеевич Ширяев принадлежал к тому поколению русских людей, чья молодость пришлась на первую четверть века и чья биография была, по выражению Гайдара, “обыкновенной биографией в необыкновенное время”. Был он сыном крестьянина из деревни Саламатино Камышинского уезда. Отца, за участие в революции 1905 года, сослали на каторгу, и Данила с шестнадцати лет “встал на ноги”, уехал в Баку на заработки, работал в мебельной мастерской. Отсюда взяли его в солдаты: началась первая мировая война. А дальше все было обыкновенно для того необыкновенного времен: выступления перед крестьянами в селах с рассказом о декретах Совета Народных Комиссаров, о политике партии по аграрному вопросу; назначение комиссаром военного отдела; формирование в Поволжье воинских частей, создание волостных военкоматов, вооружение красногвардейцев. Летом 1918 года начинается нелегкая фронтовая жизнь Ширяева. Он назначается комиссаром 6-го Камышинского полка. В бою под Ольховкой Д.С. Ширяев тяжело контужен. Он попадает в госпиталь, а потом опять бои с деникинцами. На. этот раз наш земляк назначается комиссаром 1-го Северо-Кавказского кавполка 32-й дивизии 10-й армии. Во многие сабельные атаки водил он бойцов. После гражданской войны Даниле Сергеевичу пришлось бороться в Средней Азии с басмачами.

Двадцатые годы. Инвалид Ширяев не ушел от дел Он активно включается в работу по восстановлению народного хозяйства. Осенью 1942 года коммунист Ширяев ушел добровольцем на фронт и пал смертью храбрых через год, в сентябре сорок третьего, в бою за село Курень Бахмачского района Черниговской области. Славным ребятам из этого села, “берегущим братскую могилу, в которой лежит и мой отец”, посвятила писательница повесть “Гюрги-Дюрги-Дюк”.

В последнем письме отца были запомнившиеся дочери строки: “Под Орлом простоим недолго, а потом будем гнать немцев за Днепр...”. В сознании одиннадцатилетней девочки отец остался отчетливым воспоминанием, помнились ясно его внешность, жесты, походка. Но во многом он остался для нее загадочным, не успела узнать! Невосполнимость утраты всегда соединялась с горькой уверенностью, что только он мог прийти на помощь в трудные минуты, посоветовать, научить. Сильный, надежный человек! Это чувство она передала своим героиням: “Был бы рядом отец!”.

Факт биографии писательницы был фактом биографии целого поколения, очень многих подростков послевоенных лет. Эта тема, заявленная в первых же рассказах Ширяевой, усиливается и углубляется в последующих книгах. Отношения с отцом, к отцу, жив он или нет, становятся в них либо “организующей целью произведения”, пользуясь термином А.П. Скафтымова (“Человек Иван Чижиков”, “Гюрги-Дюрги-Дюк”, “Утренний иней”), либо основой формирующегося характера и мировоззрения персонажей. Тоска по отцу заполняет души Дины, Насти, Юльки.

И в жизни девочек из благополучных семей — Ветки Петровой, Наташи Солдатовой — отец занимает неизмеримо большее место, чем мать. Матери в повестях и рассказах Ширяевой отведена куда более скромная роль (кроме, пожалуй, бывшей партизанки Саши Чижиковой, матери Дины из повести “Человек Иван Чижиков”).

Все это несколько неожиданно для “девчоночьих” повестей... Но поверим в старую истину, утверждаемую писательницей: никто не заменит отца... Не знать отца, а главное, не любить его, мечту или воспоминание о нем — страшно. Это может кончиться для человека моральным крахом. Так и случилось с Алей Шариченко из повести “Земля лунной травы”. А ведь именно такие, в ком не прорастают идеалы отцов, становятся беспринципными потребителями.

Омелины, шариченки с их жаждой “хватать”, “приобретать” — сегодня только отклонение от нормы, но в иные времена они могут стать потенциальными предателями вроде деда Букатина. Вот к чему ведет забвение отца. Вывод может показаться чересчур прямолинейным. Но для Ширяевой в этих вопросах не существует компромисса. Смысл всего ее творчества, его идейный стержень в том, чтобы напомнить юному читателю: у слов “отец” и “отчизна” — один корень.

В начале шестидесятых годов возникло и широко распространилось в стране движение “красных следопытов”. Патриотическое и гуманное, оно принесло не только конкретные результаты — новые имена героев, адреса подвигов, — но и укрепило чувство Родины, уважения народного подвига в сознании молодежи. Это движение не могло не сказаться в детской литературе. Несомненным откликом на него были и повести Ширяевой “Человек Иван Чижиков” и “Гюрги-Дюрги-Дюк”. Откликом своеобразным: действующие лица этих повестей непосредственного участия в поисках “красных следопытов” не принимают. Они делают неожиданные для себя открытия в своей собственной семье.

Приходит время, и юный человек получает “свою долю во всем человеческом”, занимает свое место в ряду поколений. От отцов и дедов — к истории страны, к судьбам Родины. Словно по ступенькам, выше и выше поднимается писательница вместе с героями. Вершинной книгой, как названа она критиком Д. Чировым, в этой теме стал роман “Утренний иней”, произведение удивительное, яркое, многоплановое и, видимо, самое сокровенное для автора.

В двух пластах повествования в неразрывной связи объединены судьбы поколений: того, с которым пережила свое военное детство Ширяева, и того, что живет и подрастает сегодня. К лучшему из написанного Ширяевой можно отнести страницы о подростках войны: мальчике Валентине, девочках Фале, Тамаре.

Так что же принесли они оттуда, из времени, когда они видели смерть и “смерть смотрела на них”, что принесли они своим детям? Память. Конечно. Но не только это. Ведь рядом с ними в том времени жили другие. Например, дед Насти. Ситуация, которая была в “Гюрги-Дюрги-Дюк”, в “Утреннем инее” как бы перевернута. "Ты узнаешь о прошлом своего деда... что, если он был не героем, а совсем наоборот?" На этот вопрос, мучительно терзаясь, пытается ответить Настя Букатина, Да, юридической ответственности дети за вину родителей не несут. Таков закон, но разве дело в законе?

Ощущение единства, повторяемости жизни переданы в романе через некое единство пространства, повторяемость явлений природы. Через десятки лет в октябре как и в октябре сорок первого, на город опускается густой туман, выпадающий затем белым, чистым инеем: Настя и Ветка, как и Фаля когда-то, видят снег, плотно укутавший землю, ощущают тот же ветер с Волги, который сбивал с ног мальчика Валентина. И задаются подростки теми же вопросами, и приходят Фале и Насте одни и те же мысли о белом инее: “Вот так бы всегда рассеивалось все темное и недоброе, все беды, несчастья, рассеивалось бы все и ложилось вокруг вот таким чистым, светлым, утренним инеем”.

Ширяева не принадлежит к числу плодовитых писателей. Более чем за двадцать пять лет творчества ею было написано шесть повестей, роман, рассказы. И все же мы вправе говорить о созданном ею художественном мире.

В этом мире не все просто и идиллически спокойно. В нем рвутся бомбы, совершаются предательства, не заживают старые раны и пытается угнездиться в человеческом сердце бесчувствие. В нем есть страшный день Сталинграда с чудовищным “звездным” налетом фашистов в августе сорок второго и жгучая, неистребимая память подростка Валентина, пережившего этот день, смерть матери и сестры. Есть напоминание: “Ведь у той тревоги отбоя не было!”. Свет и тьма, добро и зло противоборствуют здесь. Но это и мир сильных, чистых чувств, верности, долга. Мир, где нет места вялой, разъедающей иронии. Где живут героини Галины Ширяевой.

Кому-то они могут показаться идеализированными — такова ли теперешняя молодежь! Но всмотритесь в них внимательно, и вы вспомните истоки подобных образов. Они — в традиции отечественной литературы, запечатлевшей в своих творениях тип русской девушки, женщины. Они — в жизни и подвигах наших матерей.

Мир произведений Галины Ширяевой полон светлой веры в юного человека, всматривающегося в неоглядную даль жизни. Веры в то, что может он обрести и сберечь в себе все ценное, истинно человеческое. Так и будет, если ты уже в семнадцать лет, как Наташа Солдатова из повести “Земля лунной травы”, поймешь, что “каждый человек на земле — один-единственный, и никем нельзя его заменить даже на время, чтобы его глазами посмотреть на землю, на реку и небо”.

Использованные материалы:

- Портреты: Очерки о писателях Саратова. - Саратов: Приволжское книжное издательство, 1986.