География История Экономика Образование Культура Личности

Маяковский В.В.


В биографии Владимира Владимировича Маяковского есть страницы, связанные с саратовцами и Саратовом.

На формирование взглядов молодого Маяковского оказал влияние наш земляк революционер-подпольщик Владимир Ильич Вегер (партийная кличка Поволжец). Член большевистской партии с 1904 года, В. Вегер, еще учась в Саратовском реальном училище, принимал активное участие в революционном движении, возглавлял городской забастовочный комитет учащейся молодежи. Это был всесторонне развитый, энергичный человек, замечательный оратор и организатор. В 1908 году В.И. Вегер, являясь членом Московского комитета РСДРП, ведал большевистской группой в Московском университете, где учился. Здесь и состоялось его знакомство с будущим поэтом, который был направлен к В.И. Вегеру для использования в партийной работе. “Держал экзамен в торгово-промышленном подрайоне. Выдержал. Пропагандист. Пошел к булочникам, потом к сапожникам, наконец, с типографщикам”, — напишет впоследствии в своей автобиографии поэт. Здесь Маяковский получил хорошую школу подпольщика и проявил незаурядные организаторские способности. Но долго работать не пришлось. Был арестован и привлечен по делу о нелегальной типографии. Освобождение как несовершеннолетнего, подпольная работа, слежка полиции и снова аресты...

Переведенный из Басманного полицейского дома в Мясницкий, В. Маяковский снова встречается с В.И. Вегером. Камеры их находились рядом, и арестованные имели возможность переговорить о цели в жизни, о политике и поэзии. Владимир Ильич читал наизусть стихи символистов. Маяковский ругал декадентов, твердил о необходимости создавать новое искусство.

В августе 1909 года В. Маяковского переводят в одиночную камеру Бутырской тюрьмы, где он провел 11 месяцев. “Важнейшее для меня время, — вспоминал поэт. — После трех лет теории и практики — бросился на беллетристику. Перечел все новейшее. Символисты — Белый, Бальмонт. Разобрала формальная новизна. Но было чуждо. Темы, образы не моей жизни”. Именно к этому времени поэт относит начало своей творческой биографии. “Пробовал сам писать так же хорошо, но про другое. Оказалось так же про другое — нельзя. Вышло ходульно и ревплаксиво”. Маяковский без сожаления расстался с “целой тетрадкой” стихов, отобранной надзирателем при выходе из тюрьмы.

“Хочу делать социалистическое искусство”, — провозгласил будущий поэт, выйдя из заключения. Однако отсутствие “опыта” и серьезной “школы” не позволило ему тогда воплотить свой замысел, Маяковский стал учиться живописи.

В это же время судьба свела В. Маяковского с другим нашим земляком, Н.И. Хлестовым. Приехав из Саратова в Москву и поступив в филармоническое училище, Николай Хлестов поселился на квартире Маяковских. Юноши подружились. В доме часто собиралась молодежь: слушали музыку, читали стихи. Володя неизменно был заводилой компании.

Летом 1910 года Н. Хлестов пригласил товарища погостить к родственникам в Саратов. Это была первая самостоятельная поездка Владимира Маяковского, и родные, справляясь о его самочувствии, направили в Саратов телеграмму. Он ответил: “Здоров страшно, чрезвычайно, живой брат Володя”.

“Столица Нижнего Поволжья” — так центральная и местная печать часто характеризовала Саратов — жила, казалось, безмятежной провинциальной жизнью. Непролазная грязь и нищета в глухих закоулках старого города, суматоха крикливых базаров, размеренный ритм центральных городских улиц. И все же Саратов не такая уж провинция — здесь Радищевский художественный музей, музыкальное и художественное училища, недавно созданный университет, театры.

В центре города — большой бульвар с цветниками, аллеями и эстрадой, называемый “Липками”. Здесь по вечерам гуляют многие горожане, и у каждого сословия свое традиционное место. Бунтарский дух молодого Владимира Маяковского не мог мириться с такими условностями, и он часто нарушал “законное” движение именитой публики.

Маяковского пленила широта волжских просторов. Он любовался пароходами, дощаниками, вереницами плотов. Шагая вдоль берега, Владимир по-бурлацки тянул за собой лодку с группой сверстников. Порой он переправлялся на Зеленый остров и там наслаждался живописной природой, слушал народные песни, романсы, сам подпевал басом или читал стихи. В кругу новых знакомых Маяковского часто говорили и спорили о литературе, музыке, изобразительном искусстве, и он непременно был активным участником дискуссий.

Владимир Маяковский пришел в литературу как поэт-футурист. Ему казалось, что участие в футуристическом бунте не противоречило его прежней революционной деятельности, что она продолжалась, но переносилась в другую область и велась другими средствами.

Мастерство поэта оттачивалось в жестокой борьбе с литературной богемой, со всей косностью и ханжеством буржуазно-помещичьей России. Издатели отказывались печатать его произведения, видя в них крамолу и посягательство на устои всего существующего. В целях пропаганды футуристической поэзии Маяковский в 1913—1915 годах побывал в двух десятках больших и малых городов, выступил на многих диспутах, лекциях, собраниях, встречах. “Ездили Россией, — напишет он в своей биографии. — Вечера. Лекции. Губернаторство настораживалось... Часто обрывались полицией на полуслове доклада”.

На пути гастрольных поездок футуристов лежали Симферополь, Севастополь, Керчь, Одесса, Кишинев, Николаев, Саратов. Саратовская публика встретила москвичей настороженно. Зал наполовину был пуст. Присутствующие же пришли больше из любопытства.

“Милостивые государыни и милостивые государи, — начал свой доклад о достижениях футуризма Маяковский. — Вы пришли сюда, привлеченные слухами о наших скандалах. Вы слышали, что мы скандалисты, хулиганы, вандалы, явившиеся что-то разрушать. Успокойтесь: этого вы не увидите. Да, я люблю “скандал”, но скандал искусства, дерзкий вызов во имя будущего...”

Легко, увлеченно, наступательно Маяковский излагал свое кредо, постепенно овладевая вниманием слушателей. Он утверждал: футуристы ставят своей целью не отрицание прошлого и современного искусства, а борьбу с рутиной и косностью, мешающей продвижению вперед. Обрушивался на “квазимодо-критиков”, которые не хотят видеть тенденции развивающейся литературы. Утверждал, что поэзия футуризма — это поэзия современного города и ей принадлежит будущее. Говоря о формалистическом словотворчестве своих соратников, Маяковский признался, что кое-кто доходит здесь до крайности и поэтому отдельные произведения непонятны читателю, но тут же добавил: это неизбежная сторона всякого нового течения. В заключение Владимир Маяковский читал стихи многих футуристов, в том числе и свои собственные.

Яркое, острое выступление молодого литератора, насыщенное неожиданными образами, меткими характеристиками, юмором, мастерское и зажигательное чтение стихов произвели сильное впечатление на присутствующих. Они долго аплодировали, не желая отпускать Маяковского. В перерыве заинтересованная публика окружила поэта, ведя с ним оживленный обмен мнениями, порой переходящий в жаркие споры.

Выходящие в Саратове газеты откликнулись на встречу с московскими футуристами. “Саратовский листок”, например, писал: “Итак, Саратов приобщился непосредственно к самоновейшему движению в искусстве, к его “последнему крику”. Приезжали и — увы! — уехали самые настоящие московские футуристы (не какие-нибудь саратовские “псевдо-психи”!)”. Особенно отмечали Маяковского. “Саратовский вестник”, например, писал: “Речь г. Маяковского, сказанная с большим ораторским мастерством, красиво построенная, ясная и содержательная, произвела впечатление на слушателей, и они покрыли ее дружными и продолжительными аплодисментами”.

В поездках по городам России росло самосознание поэта, оттачивалось поэтическое мастерство, вызревала тема большого поэтического произведения на революционную тему “Облако в штанах”.

Возникновение названия этой поэмы связано с посещением Саратова. “Возвращаясь из Саратова в Москву, — вспоминал впоследствии Маяковский, — я, в целях доказательства какой-то вагонной спутнице своей полной лояльности, сказал ей, что я “не мужчина, а облако в штанах”. Сказав, я сейчас же сообразил, что это может пригодиться для стиха, — а вдруг это разойдется изустно и будет разбазарено зря? Страшно обеспокоенный, я с полчаса допрашивал девушку наводящими вопросами и успокоился, только убедившись, что мои слова уже вылетели у нее из следующего уха”.

В 1915 году поэма была написана. “Четыре крика” четырех частей “Облака в штанах” — “долой вашу любовь”, “долой ваше искусство”, “долой ваш строй”, “долой вашу религию” — сливались в единый могучий призыв свержения капиталистического ига.

С первых же дней Октябрьских боев Маяковский все свое творчество подчинил задачам революции, становлению и укреплению социалистического отечества. В годы гражданской войны, откликаясь на призыв партии, Владимир Владимирович находит свое призвание в агитационной работе РОСТА. “Окна РОСТА — фантастическая вещь, — вспоминал впоследствии поэт, — это обслуживание горстью художников, вручную, стопятидесятимиллионного народища. Это телеграфные вести, моментально переделанные в плакат, это декреты, сейчас же распубликованные частушкой”.

В декабре 1922 года Владимир Маяковский начал сотрудничать в Пресс-бюро при отделе агитации и пропаганды ЦК РКП (б), выпускавшем бюллетени для местной прессы. В этой работе участвовали видные партийные работники М.И. Калинин, Н.К. Крупская, А В. Луначарский, Клара Цеткин, поэты Д. Бедный, Н. Асеев, В. Лебедев-Кумач.

Одним из первых произведений Маяковского, появившихся при посредстве Пресс-бюро в местной печати, был очерк “Сегодняшний Берлин”. В феврале 1923 года он печатается в ряде провинциальных газет, в том числе в “Саратовских известиях”. С этого времени наша областная газета регулярно помещает на своих страницах произведения поэта. Одной из первых она перепечатывает стихи В. Маяковского “Еще одно долой”, “На земле мир, во человецех благоволнение”, “Строки охальные про вакханалии пасхальные”, “Всем Титам и Власам РСФСР” и другие.

Сотни тысяч читателей в десятках городов нашей страны слушали зажигательное слово поэта. Только в 1927 году Маковский побывал в 40 городах и провел более 100 выступлений. В это время он снова посетил Саратов.

Еще не добравшись до Саратова, Владимир Владимирович сильно простудился. Но переносить литературный вечер не пожелал. Он остановился в первом номере гостиницы “Астория” (ныне “Волга”). Делегация местных литераторов посетила поэта. Маяковский интересовался, знают ли его произведения в Саратове, как оценивают, много ли народу придет на вечер.

Первый литературный вечер В.В. Маяковского состоялся в большом зале Народного дворца (теперь гарнизонный Дом офицеров). Недостатка в слушателях не было. Поэт помогал разместить публику, распорядился поставить ряды дополнительных стульев для красноармейцев.

Маяковский хлестко высмеивает “стихоплетов”, которые небрежным отношением к форме уродуют содержание произведения, обрушивается на горе-теоретиков типа Шенгели, выпускающих пособия “Как в 5 уроков выучиться писать стихи”, и критиков, способствующих возведению людей в сан писателя до написания ими книги. В. Маяковский предостерегал от промахов “несомненно даровитых и популярных” поэтов А. Жарова и И. Уткина, восторгался светловской “Гренадой”, наизусть читая из нее строки, уважительно отзывался о творчестве Н. Асеева, С. Кирсанова, Б. Пастернака, В. Каменского, И. Сельвинского и других собратьев по перу.

В заключение “слесарь слова” читал свои стихи “Необычайное приключение”, “Сергею Есенину”, “Товарищу Теодору Нетте — пароходу и человеку”, “Юбилейное”, “Замок Тамары”, “Письмо писателя В.В. Маяковского писателю А.М. Горькому” и популярный “Левый марш”.

После этого Маяковский пригласил саратовских литераторов на сцену, расспросил, кто над чем работает, какие встречаются трудности. Поделился некоторыми “секретами” своего опыта. Расставались очень тепло.

“Идем путешествовать!” — так называлось второе выступление Владимира Маяковского в Саратове. Это своеобразный творческий отчет поэта о впечатлениях, полученных при посещении стран Западной Европы и Америки.

“Я путешествую для того, — начал В. Маяковский свое выступление, — чтобы взглянуть глазами советского человека на заграницу и потом передать увиденное моему читателю и слушателю.

Путешествую я, следовательно, не только для собственного удовольствия, но и в интересах всей нашей страны”.

Поэт лаконично и образно характеризует каждую из посещенных им стран, перемежая рассказ чтением стихов “Берлин—Париж”, “Мелкая философия на глубоких местах”, “Версаль”, “6 монахинь”, “Черное и белое”, “Барышня и Вульворт”, “Кемп-Нит гедайге” и других.

Праздник поэзии Маяковского продолжался более трех часов. Это было убедительным свидетельством признания и популярности его творчества. Поэта не хотели отпускать, просили читать еще и еще.

В отчете о состоявшемся вечере газета “Саратовские известия” писала: “Выступление Маяковского — событие в местной культурно-художественной жизни. Мы имели возможность лично слышать крупнейшего и оригинальнейшего поэта нашего времени, большого мастера слова, прокладывающего новые пути в поэзии. Только в его собственном чтении по-настоящему начинаешь понимать и техническое мастерство его произведений, и их художественно-революционный пафос”.

В это время В. В. Маяковский уже работал над первыми главами Октябрьской поэмы, посвященной десятилетию социалистической революции. Это поэма, получившая впоследствии название “Хорошо!”, стала вершиной его поэтического творчества, гимном Советской власти, социализму.

В конце 1927 года поэт отправляется с чтением своего нового произведения по Советскому Союзу и снова в числе прочих городов намечает посетить Саратов, о чем свидетельствует удостоверение, выданное ему наркомом просвещения А. В. Луначарским. Но в этот раз приезд В. Маяковского в наш город по каким-то обстоятельствам не состоялся.

“Любящие Маяковского — это же династия” — так радушно, уверенно и с гордостью объединял поэт сподвижников и почитателей своего творчества. В этой династии немало саратовцев, людей, с которыми работал и дружил Владимир Владимирович, с кем он встречался, кто слышал его призывный, могучий голос…

Использованные материалы:
- Дьяконов В. Саратовцы с Маяковским. - Годы и люди. Вып.3. - Саратов: Приволжское книжное издательство, 1988.