Некрасова З.Н.

До сих пор достоверно не известно, когда и где она родилась, какого роду-звания. Сведения о ней самые разноречивые. Житель Карабихи П. Кошкин, хорошо знавший Некрасова и его жену, называл Зинаиду Николаевну обер-офицерской дочерью из Вышнего Волочка. Екатерина Жуковская в своих воспоминаниях о Некрасове называет его супругу дочерью военного писаря. Корней Чуковский утверждает с чьих-то слов, что Зинаида Николаевна — дочь солдатского барабанщика. Саратовские знакомые Некрасовой якобы с ее собственных слов сообщили, что ее мать была прачкой, а сам Некрасов в своем завещании назвал жену дочерью умершего рядового солдата.

Так же разнообразны мнения исследователей о возрасте Зинаиды Николаевны. Одни предполагают, что в год знакомства с Некрасовым ей было девятнадцать лет, другие считают — семнадцать, третьи — шестнадцать.

Достоверно одно: весной 1870 года сорокавосьмилетний поэт Некрасов, изнуренный работой, разочарованный в друзьях и с расстроенным здоровьем, встретился с молодой привлекательной девушкой Феклой Анисимовной Викторовой. Она очаровала Николая Алексеевича не столько красотой и статной фигурой (статных красавиц немало встречал он и до нее), сколько тихой лаской, застенчивостью и открытым добросердечием. Поначалу отношения их были легкие, поверхностные. Поэт поселил Феклу на отдельной квартире и в свободное время ненадолго заходил к ней. Однако привязанность Некрасова к новой знакомой быстро росла, и Викторова переселилась к Николаю Алексеевичу в квартиру на Литейном. Имя Фекла казалось Некрасову грубым, неблагозвучным. “Николай Алексеевич стал звать меня Зиной, прибавив свое отчество, — рассказывала позже Некрасова саратовскому журналисту Архангельскому. — Вслед за ним и все знакомые стали звать меня Зинаидой Николаевной, так что, в конце концов, я настолько освоилась с этим, что, кажется, забыла, что меня зовут Феклой Анисимовной”.

А знакомых и друзей к Некрасову заходило немало. Здесь бывал известный книгоиздатель А.С. Суворин, библиограф П.А. Ефремов, писатели М.Е. Салтыков-Щедрин, А.Н. Плещеев, А.А. Краевский, Я.П. Бутков. Всем им пришлась по нраву добрая, веселая Зиночка. В письмах к Некрасову знакомцы непременно передавали поклоны “милой Зинаиде Николаевне”, просили поцеловать ей ручку.

“Зиночке”, в избытке одаренной обаянием и радушием, недоставало образования, светского воспитания. Несмотря на свою постоянную занятость, Некрасов уделял много внимания своей гражданской жене, подолгу просиживал с ней за роялем или в беседах о литературе и истории. Усердно занимались они и русской орфографией. Поначалу Зинаида Николаевна писала медленно и с ошибками. Стесняясь своей неграмотности, она просила Николая Алексеевича писать "письма от ее имени. Но постепенно освоив правописание, Зинаида Николаевна даже иногда помогала мужу в его литературном труде. Случалось, она помогала в чтении корректур: следила по оригиналу, когда Николай Алексеевич правил оттиски. Иногда и сама сверяла оттиски с оригиналами, когда муж был занят неотложным делом.

Некрасов внимательно следил и за занятиями Зинаиды Николаевны французским языком со специально приглашенной для этой цели наставницей М.С. Наксарий. Вспоминая эти уроки, Наксарий писала: “Зинаида Николаевна была очень симпатичная, простенькая, типа модистки, но умная женщина. Некрасов очень ее любил. Французским языком Зинаида Николаевна занималась усердно и с большим успехом”. Первые годы совместной жизни Некрасова и Викторовой были беззаботны и веселы. Театры, концерты, выставки, магазины, множество покупок. Зинаида Николаевна любила и умела делать подарки, особенно детям. В доме у них не утихали песни, музыка, шутки.

Но вот болезнь Некрасова обострилась. Мучительные приступы терзали его, отзываясь болью и в душе Зинаиды Николаевны. После приступа Николай Алексеевич звал ее к себе, усаживал рядом и долго, как бы извиняясь за причиненные страдания, рассказывал о своей жизни, о нелегком детстве, о родителях. Уже после первого сильного приступа 18 мая 1876 года Некрасов написал стихотворение, открывшее цикл, посвященный Зинаиде Николаевне.

Ты еще на жизнь имеешь право, Быстро я иду к закату дней. Я умру — моя померкнет слава, Не дивись и не тужи о ней! Знай, дитя; ей долгим, ярким светом Не гореть на имени моем: Мне борьба мешала быть поэтом, Песня мне мешала быть бойцом. Кто, служа великим целям века, Жизнь свою всецело отдает На борьбу за брата человека, Только тот себя переживет...

Ночью 4 декабря 1876 года поэт не спал, думал о быстро прогрессирующей болезни, о жене, ее бессонных ночах у постели больного:

Но Зинаида Николаевна почти не отдыхала. Навещавший больного Некрасова в эти тяжелые дни П. Ковалевский писал в своих воспоминаниях:

Стихи, посвященные жене, вошли в последний прижизненный сборник Некрасова “Последние песни”. Ей же, своей Зиночке, поэт предоставил право на издание этой книги. Об этом говорит и строка на обороте титульного листа сборника “Собственность издательницы Ф. Викторовой”.

Предчувствуя скорую кончину, Некрасов решил узаконить свои отношения с Зинаидой Николаевной церковным обрядом, чтобы хоть как-то обеспечить и облегчить ее жизнь после смерти мужа. Ходили слухи, будто Зинаида Николаевна безразлично отнеслась к предложению обвенчаться. Ей достаточно было любви Николая Алексеевича. Газета “Речь”, сообщая в 1915 году о смерти жены Некрасова, писала: “Некрасов нашел в Зинаиде Николаевне женщину, которая не прельстилась ни славою, ни богатством, а просто любила поэта и жалела в нем измученного жизнью бесконечно усталого человека... Она даже не хотела стать “законной” женой Некрасова, но он настоял на венчании, и Зинаида Николаевна вынуждена была уступить желанию умирающего”.

У больного Некрасова не было сил ехать в церковь для совершения установленного обряда. И тогда у его друзей появилась мысль исполнить венчание на дому. Друг Некрасова юрист А.М. Унковский по просьбе поэта поехал к митрополиту Исидору. Митрополит сослался на строгие церковные уставы и сказал, что помочь ничем не может. Между прочим, он заметил:

Последние слова Исидора были поняты как намек.

“Унковский, вернувшись от митрополита, — пишет известный библиограф и библиофил П.А. Ефремов, — обратился к военному духовенству. Достали церковь-палатку, поместили ее в зале у Некрасова и здесь же, поддерживая его за руки, обвели его три раза вокруг налоя уже полумертвого от страданий. Он был при этом босой и в одной рубашке”.

Некрасов умер 27 декабря 1877 года в 8 часов 50 минут. До последней минуты Зинаида Николаевна находилась рядом с умирающим. Горю и слезам не было конца. Смерть великого поэта и гражданина оплакивали не только близкие и друзья поэта. В течение трех дней, пока гроб с телом покойного стоял в квартире, двери дома практически не закрывались. Шли дворяне и мещане, купцы и простой люд, шли с женами и детьми — все хотели проститься с любимым поэтом. “Кем был Некрасов для общества, для народа — для меня выяснилось только в дни его похорон, — вспоминала потом Зинаида Николаевна. — Тогда только, видя общую скорбь, я поняла, как он много сделал, как его любили”. На многолюдных, торжественных похоронах жена поэта внешне старалась быть спокойной. А в душе... “Я как сумасшедшая была”, — скажет она позже. Приятель Некрасова Холшевников, присутствовавший на похоронах, так описывал это горькое событие своему внуку: “Зинаида Николаевна держалась все время очень стойко и мужественно. Но при выносе гроба из квартиры ей стало плохо, я поддержал ее, а то бы она упала. Но она оправилась и пошла вслед за гробом. Я вел ее под руку. Хотел усадить ее в карету, но она не села и всю дорогу шла пешком вместе с народом за гробом мужа”.

Едва гроб был засыпан землей, Зинаида Николаевна обратилась к настоятельнице монастыря, на территории которого находилось кладбище, с просьбой продать ей место рядом с могилой мужа для своей будущей могилы. После несложной бумажной операции Некрасовой выдали следующий документ:

“Квитанция № 163
Дана сия от Санктпетербургского Воскресенского Первоклассного Девичьего монастыря в том, что полученные деньги от вдовы дворянина Феклы Анисимовны Некрасовой за одно место подле могилы мужа ее четыреста рублей записаны в книге монастырской 30-го декабря 1877 года. Сие место имеет в длину три с половиной аршина и в ширину два, и надобно оградить оное для сохранения своей собственности. Настоятельница монастыря игуменья Евсталия Сего же монастыря казначея монахиня Агния. 30 декабря 1877 г.”.

Сестра поэта Анна Алексеевна Буткевич хотела перекупить у Зинаиды Николаевны место на кладбище рядом с братом, но та ответила категорическим отказом. Зато Зинаида Николаевна безвозмездно передала А.А. Буткевич право на издание “Последних песен” Некрасова. И все остальное, предназначенное ей по завещанию, Зинаида Николаевна раздаривала без сожаления. На другой день после похорон она делает дарственную запись на завещанную ей землю при деревне Чудовская Лука брату покойного мужа Константину Алексеевичу. В феврале следующего года Некрасова подает заявление в Одесский окружной суд относительно имения А.А. Бирар, родной сестры матери поэта.

После похорон, уладив некоторые дела с наследством, Зинаида Николаевна впервые без мужа решила поехать на отдых в Карабиху. Но брат Некрасова Федор Алексеевич встретил ее грубо, не пустив даже во флигель, принадлежавший Николаю Алексеевичу. Униженная, Зинаида Николаевна тут же покинула Карабиху и в отчаянии поехала сначала в Ярославль, а затем в Москву с намерением постричься в монахини Новодевичьего монастыря. В последний момент ее планы изменились. Не находя нигде покоя, в душевном смятении, она едет то в Петербург, то в Крым, то в Одессу, Киев и снова в Петербург. Слухи о жизни вдовы поэта все реже доходят до прежних ее знакомых. Некрасову стали забывать.

В 1898 году Зинаида Николаевна Некрасова поселилась в Саратове. Жила тихо, почти не заводя знакомств, не переписываясь, и, когда несколько лет спустя по Саратову прошел слух, что в городе живет вдова поэта Некрасова, многие приняли женщину за самозванку. Местный журналист Архангельский обратился к бывшему другу семьи Некрасовых писателю Н. К. Михайловскому.

— Где теперь живет жена Некрасова?
— Кажется, она умерла. Впрочем, не знаю точно, — ответил Николай Константинович.

Но Зинаида Николаевна была жива. Часть капитала, оставшегося от мужа, она тратила на скромную жизнь и на благотворительную помощь нуждающимся. Особую заботу проявляла она о детях, дарила им теплые вещи: носки, варежки, шарфики, — устраивала новогодние елки с гостинцами и маленькими концертами. Видно, помня свое безрадостное детство (без должного образования), Зинаида Николаевна усердно учила грамоте детей из малообеспеченных семей.

Потом случилась беда. Ища утешения от горя и обид, Некрасова пришла в саратовскую общину евангелических христиан. Членами этой секты баптистов были многие саратовские купцы, лавочники, коммерсанты. Лицемерными заботами и обещаниями в помощи они выпросили “заимообразно” у доверчивой женщины все ее состояние якобы на крещение взрослых членов секты. Когда же спустя некоторое время обедневшая Зинаида Николаевна пожелала получить свои деньги обратно, главари секты обругали “сестру Зинаиду” и отлучили ее от общины.

Узнав об этом откровенном грабеже, саратовские газеты выступили с резкими статьями против баптистов. Саратовцев поддержали некоторые столичные газеты. Из разных уголков России в редакцию “Саратовского вестника” стали приходить письма и деньги для 3.Н. Некрасовой. Пожертвования были разные — двадцать, десять, пять рублей. Некоторые выделяли едва ли не последнее из своего скудного семенного бюджета. Когда корреспондент “Саратовского вестника” Н.М. Архангельский принес Зинаиде Николаевне довольно солидную сумму, собранную для нее редакцией, Некрасова поблагодарила за заботу о ней, но взять деньги отказалась:

- Я не нищая и милостыню не беру.

Архангельский долго убеждал, уговаривал ее. Наконец Зинаида Николаевна сказала:

Так и было сделано. Некрасова получала от Литературного фонда в месяц по пятьдесят рублей, часть из которых тратила на себя, а остальные деньги раздавала нуждающимся соседям и знакомым. Пенсия была как нельзя кстати. Здоровье Зинаиды Николаевны ухудшалось: не давал покоя ревматизм ног, потому и работу в колбасной лавке Кириллова на Немецкой улице (теперь проспект Кирова) пришлось оставить, а других средств для существования у нее не было.

Первое десятилетие жизни в Саратове Некрасовой было предельно замкнутым. Зинаида Николаевна почти ни с кем не общалась, никого не принимала, даже от встреч с Ольгой Сократовной Чернышевской отказалась. Многим это казалось странным. Некрасов и Н.Г. Чернышевский были друзьями, а их жены, живя в одном провинциальном городе, не водят знакомства. Между тем известны отзывы Чернышевской о Некрасовой как о женщине “доброй, хорошей”. Ольга Сократовна хвалила ее за самоотверженный уход за больным мужем и за то, что, живя в Саратове, она из немногих своих денег помогала нуждающимся.

Некрасову нельзя было упрекнуть в необщительности характера. А людей, особенно газетчиков, она избегала потому, что не хотела отвечать на их многочисленные вопросы о жизни с Николаем Алексеевичем. Вспоминая мужа, Зинаида Николаевна всегда сильно волновалась, плакала и долго не могла успокоиться.

Единственным журналистом, удостоенным благосклонности вдовы поэта, был известный в Саратове Николай Михайлович Архангельский, да и то после того, как он принял искреннее участие в ее деле с баптистами. Архангельскому Зинаида Николаевна тоже понравилась. “Она как-то сразу располагала к себе, — записал Николай Михайлович в тетради воспоминаний, — приятной искренностью, необычайной деликатностью и щепетильностью в денежных делах, а также ясным, здравым умом”. Вскоре их отношения стали вполне дружескими. Зинаида Николаевна запросто приходила домой к Архангельским, много рассказывала о своей прежней жизни, о встречах с Салтыковым-Щедриным, Михайловским, Львом Толстым, Гончаровым, Плещеевым.

В 1911 году Некрасову посетил Корней Иванович Чуковский, в то время собиравший материал к биографии Н.А. Некрасова. В этот год Зинаида Николаевна жила на Малой Царицынской улице в доме №60 (теперь улица Слонова). Это первый известный адрес Некрасовой в Саратове. Хозяйка приняла гостя сухо, рассказывала мало и очень общо. Однако она показала Чуковскому несколько документов и черновых набросков некоторых стихотворений Некрасова, среди которых ему с большим трудом удалось разобрать строки широкоизвестного теперь отрывка из поэмы “Недавнее время”:

Помню я Петрашевского дело. Нас оно поразило, как гром…

Три года спустя другой исследователь творчества Некрасова, В.Е. Евгеньев-Максимов, тоже пожелал встретиться с вдовой поэта. Зная по слухам о трудностях общения с Некрасовой, Владислав Евгеньевич решил воспользоваться посредничеством председателя Всероссийского союза евангелических христиан И.С. Проханова, рассчитывая, что на просьбу “главного” баптиста России Некрасова не сможет ответить отказом. Вскоре Проханов показал Евгеньеву-Максимову ответ Некрасовой на его письмо.

Несмотря на отказ Зинаиды Николаевны Евгеньев-Максимов все же поехал в Саратов. Первая его встреча с Некрасовой была недолгой. Владислав Евгеньевич подарил ей недавно вышедшую из печати свою книгу о Некрасове.

В назначенный час Зинаида Николаевна встретила гостя, усадила против себя.

Зинаида Николаевна показала томик сочинений Некрасова. На титульном листе пером было написано: “Милому и единственному моему другу Зине. 12 фев. 1874 г.”.

С приезжими литераторами, с репортерами газет Зинаида Николаевна была сдержанна, неразговорчива. Зато преображалась в кругу знакомых старушек и детей. К ней приходили запросто, как к близкой знакомой, саратовские любители поэзии, студенты, гимназисты, ремесленники.

В последние годы жизни близким знакомым Зинаида Николаевна дарила на память свой фотопортрет. Сделан он был давно, еще в 1872 году, столичным фотографом Бергамаско. В Саратове Некрасова пересняла его, размножила, потому что именно этот снимок особенно нравился мужу. При жизни Зинаида Николаевна не разрешала публиковать свою фотографию. Но любителям творчества Некрасова это изображение его жены было известно еще с 1878 года, когда художник И.П. Пожалостин награвировал портрет Зинаиды Николаевны с ее фотографии на лист с портретом Н.А. Некрасова.

Зимой 1914 года здоровье Некрасовой резко ухудшилось. Давний ревматизм ног дал осложнение на сердце. Она слегла, чтобы никогда уже не подняться. Долгая, изнуряющая боль заставляла Зинаиду Николаевну часто вспоминать последние мучительные дни жизни мужа. Стараясь отвлечься от боли, она много читала на память стихов Некрасова.

Утром 27 января 1915 года читатели “Саратовского вестника” увидели печальное сообщение: “Зинаида Николаевна Некрасова, вдова поэта Н.А. Некрасова, скончалась в воскресенье 25 января в 4 часа 30 минут утра. Вынос тела из квартиры (Малая Царицынская № 70, кв. Озолиной) сегодня 27 января в 9 часов утра на Воскресенское кладбище”.

А на следующий день другая местная газета, “Саратовский листок”, рассказала о похоронах Некрасовой:

Отпевание проходило в кладбищенской церкви по обряду православия. С баптистами Некрасова отношения давно порвала. Священник Сергей Троицкий восклицал периодически: “Новопреставленная Фекла” — и тихо добавлял: “Она же Зинаида”. Очевидцы рассказывали, что они лишь в гробу впервые увидели Зинаиду Николаевну в белом платье. До последнего дня жизни в память о муже она носила траурные одежды.

В день похорон в метрической книге Саратовской духовной консистории служителями Воскресенской церкви в томе 3 “об умерших” была сделана запись о смерти и погребении 3.Н. Некрасовой, где также указывалась причина смерти — миокардит — и возраст покойной — шестьдесят восемь лет. Запись о возрасте помогает установить год рождения Некрасовой. Обычно в литературе дата ее рождения колеблется от 1847 до 1851 годов. Если на день смерти Некрасовой было 68 лет, значит, она родилась в 1846 году после 25 января или до того же числа 1847 года. Более точную дату позволяет установить старинный церковный “месяцеслов”. Известно, что на Руси имена новорожденным давались, как правило, согласно “святцам”. Именины Феклы по русскому календарю приходятся на 24 сентября. Это имя давалось девочкам, родившимся в этот день или неделей раньше и позже. Итак, резонно предположить: Зинаида Николаевна Некрасова родилась во второй половине сентября 1846 года.

Саратовские почитатели творчества Н.А. Некрасова в 1965 году отмечали пятидесятилетие со дня смерти жены поэта. По их инициативе могила Зинаиды Николаевны была обнесена невысокой оградой, а на кирпичном памятнике появилась фотография умершей и табличка с надписью: “Некрасова Зинаида Николаевна, жена и друг великого поэта Н.А. Некрасова”.

Использованные материалы:

- Мишин Г. "Милый и единственный друг". - Годы и люди. Вып.4. - Саратов: Приволжское книжное издательство, 1989.