Слонов И.А.

Слонов И.А.

Война. 1942 год. Быстро бегущие кадры кинохроники. На экране — Михаил Илларионович Кутузов. Нет, не тот апокрифичный и квелый Кутузов, известный нам по хрестоматийным картинам, а величественный, мудрый, волевой фельдмаршал, вдохновляющий соотечественников на борьбу с ненавистным врагом. Вот он встал в рост и решительно произнес: “Я верю в храбрость русского солдата. Она бывала всем доказана не раз!” Затем обвел всех сидящих в зале пронзительным взглядом и проникновенно добавил: “Отечество опять надеется на вас!”

Таким вещим, убежденным в неотвратимом возмездии всем посягающим на нашу русскую землю создал образ великого полководца на сцене Саратовского областного драматического театра Иван Артемьевич Слонов. Таким запечатлел нам кинематограф народного артиста республики Слонова в одной из последних его ролей. А сколько их было, разнообразных и неповторимых, за всю творческую жизнь артиста? Говорят, около шестисот. Видимо, больше. Только в сезон 1915/16 года в Саратове И.А. Слоновым сыграно 38 ролей, и среди них Раскольников, Жадов, герцог Рейхштадтский — “Орленок”, Хлестаков, Чацкий, Астров — каждая предел мечтаний для большого мастера сцены. И еще столько было впереди. Герои пьес Шекспира и Шиллера, Мольера и Ибсена, Островского, Лермонтова, Гоголя и Достоевского, Толстого, Горького и Чехова, Маяковского, Тренева, Корнейчука, Погодина, Вишневского, Леонова, Симонова, Арбузова... За этими именами видна вся история советского театра с ее неустанными поисками и обретениями. И Иван Артемьевич Слонов был творцом этой славной истории.

Более четырех десятилетий добрая молва сопровождала его из города в город, из театра в театр. Сначала антрепренеры, а затем режиссеры и актеры стремились к сотрудничеству с ним. Премьер в каждой из трупп, куда приводила его привычная для многих поколений русских актеров судьба передвижений, он был добрым товарищем и желанным партнером. Позднее — взыскательным наставником молодых, уроки которого запоминались на всю жизнь, становились правилами неписаного актерского “катехизиса”. И почти всегда — от дебюта на московской сцене 24 марта 1903 года до последних работ в Саратовском театре, где он с перерывами выступал почти три десятилетия, — восторженный прием зрительного зала.

А ведь коварная судьба могла увести Ивана Слонова далеко от театрального искусства. Родился он 4 июня 1882 года в Москве в семье железнодорожника. Отец, стремясь дать сыну образование чертежника, определяет его на учебу в Строгановское училище. Иван, не противясь воле отца, заканчивает училище, но одновременно тайком посещает драматические классы Московской филармонии. Безудержная страсть к театру берет верх, и в 1903 году Слонов начинает свою актерскую карьеру в Гродненском театре.

Судьба русского дореволюционного провинциального артиста... Это бесконечные поиски своего пристанища, переезды “из Вологды в Керчь, из Керчи в Вологду”, бесправное, угнетенное, подневольное существование, постоянная зависимость от узурпирующего “актер-актерыча”, мошенника-антрепренера, от прихотей местных толстосумов, градоначальников, капризного зрителя и прочего и прочего. На подготовку спектаклей времени отводилось крайне мало. Зачастую актер, лишь познакомившись с текстом роли, выходил на сцену. Игра под суфлера была обычным явлением. Где уж тут вникать в существо характера! Выручали штампы. Так и способные актеры превращались в плохих ремесленников, а несостоятельные и вовсе пропадали.

Вспоминая начало своей творческой деятельности в периферийном театре, И.А. Слонов впоследствии писал:

“За редкими исключениями провинциальные театры находились в руках дельцов, коммерсантов, меньше всего думавших об искусстве и больше — о собственном кармане. Я застал еще в Москве знаменитый трактир Рогова. Здесь по окончании сезона собирались актеры. Сюда же приезжали антрепренеры и их подручные. Здесь происходила вербовка.

Был год, когда кончилась мода на трагедии. Широким потоком на сцену хлынули пошлая, дешевая мелодрама, фарс. У Рогова сидели безработные трагики. Все это были люди высокого роста, обладавшие громоподобными голосами, часто в самых невероятных костюмах. Сидели неделями, ожидая покупателя своих талантов, пили водку, пьяными, страшными голосами рычали монологи из классических трагедий и пьяно плакали о потере истинного искусства. Выпадало счастье, приходил антрепренер, и ехали трагики по губернским и уездным городам рычать, пить водку и плакать о неудавшейся жизни. Редким единицам удавалось спастись, подняться до настоящего искусства. Большинство гибло от водки, от нищеты, от того, что надежды и мечты терпели непрерывно крушение...”.

Через этот губительный тартар пришлось пройти и Слонову, но ему хватило жизнелюбия и стойкости преодолеть тяжкие испытания и уберечь свой редкий талант от тлетворного влияния.

Молодому актеру с приятной внешностью и голосом, обратившемуся в посредническое бюро Театрального общества, было предложено выступить в одном из сборных просмотровых спектаклей, участники которого рекомендовались для работы провинциальным антрепренерам. Удачно дебютировав в роли Жадова в “Доходном месте” А. Островского, И. Слонов подписал контракт с содержателем Витебского театра. Здесь ему пришлось на первых порах сыграть несколько безликих ролей в водевилях “Мокрая курица”, “Муж знаменитости” и других, приобщившись к театральным шаблонам и штампам. Но вот в 1904 году в Витебск приезжает на гастроли прославленный артист Павел Николаевич Орленев и разом все переворачивает в провинциальном театре. По его настоянию здесь ставятся “Братья Карамазовы” Ф. Достоевского и “Царь Федор Иоаннович” А.К. Толстого. Орленев не побоялся доверить молодому актеру ответственные роли Алеши и Шаховского, усиленно помогал ему в работе над образами. Успех, выпавший тогда на его долю, Иван Слонов всецело приписывал влиянию выдающегося артиста. А вскоре по рекомендации того же Орленева двадцатидвухлетний Слонов становится актером петербургского театра “Пассаж” Веры Федоровны Комиссаржевской.

Театральный Петербург приветливо встретил молодого актера. Ему сразу доверили роль студента Зимина, а затем и Власа в “Дачниках” М. Горького, впервые поставленных на русской сцене. Слонов выступает партнером самой Комиссаржевской в спектаклях “Бесприданница” и “Дикарка” А. Островского, “Бой бабочек” М. Зудермана, играет в чеховской “Чайке” и горьковских “Детях солнца”. Уже в первых своих работах обращает на себя внимание удивительным чувством правды, своими выразительными средствами в лепке сценических образов. Ему сопутствует успех... Однако обстоятельства складываются так, что в 1906 году Слонов уходит из театра Комиссаржевской. Начинаются бесконечные переезды из города в город, из театра в театр. Омск, Иркутск, Ставрополь, Екатеринодар, Новочеркасск, Одесса, Киев, Казань... Да разве перечислишь все города, где пришлось работать. По-разному выстраивались и отношения актера с театральной общественностью, зрителем. Были и резкое неприятие, непонимание, безразличие, уничтожающие оценки и незаслуженно хвалебные, многословные отзывы, и лаконичные, сдержанные, “был хорош” или “недурен”. Все было... Но постепенно он нарабатывал солидный репертуар, становился “любимцем публики”. Подобная характеристика сегодня не забыта, но звучит несколько старомодно, даже порой иронично. Ведущих актеров, завоевавших широкую популярность, в наши дни называют по-иному: неповторимая индивидуальность, звезда... Что ж, у каждого времени свой язык. В пору, когда Слонов выходил на сцену, слова “любимец публики” в полную меру выражали признание и признательность зрителей.

С 1915 года И.А. Слонов в составе труппы антрепренера Д. Мевеса появляется в Саратове. Здесь ему суждено было покончить с актерскими скитаниями и основать свою театральную школу.

Поначалу город произвел на него неблагоприятное впечатление своей торговой суетой, выспренностью невозмутимой “крахмальной публики”, занимавшей первые театральные ряды. Но вскоре эта невозмутимость была взорвана аплодисментами демократического зрителя, радушно принявшего Слонова. Артист становится популярным среди студенчества, интеллигенции, а затем и других слоев населения. Работать приходилось много. Иван Артемьевич восстанавливал и корректировал ранее игранные роли, готовил новые, созвучные времени. А события обгоняли и театр, и время.

“Я никогда не забуду одного недоигранного спектакля в Саратовском театре, — вспоминал впоследствии И.А. Слонов. — Ставили “Потонувший колокол” Гауптмана. Перед началом спектакля пришли три человека и предупредили, что если будет стрельба, то не следует входить в панику, а нужно спокойно продолжать спектакль. Был на исходе 1917 год. Во втором акте, когда вылезший из колодца водяной разговаривал с лешим, раздался взрыв. По ходу спектакля в этом месте шумового оформления не было. Оказалось, что это ударило орудие. Вскоре взорвалось еще несколько снарядов. Водяной со страху спрятался. Огни в театре пришлось потушить, публика разошлась. Мы сидели в темных, тесных комнатах, курили, прислушивались к стрельбе. И мало кто из нас понимал, что именно сейчас начинается новая жизнь. Это шла Октябрьская революция”.

После установления Советской власти в Саратове проводится национализация театров. Зрительные залы заполнила рабочая, крестьянская и солдатская публика, непринужденно реагировавшая на все происходящее на сцене. Непросто налаживалась новая театральная жизнь, многое было непонятно, тревожно. Не избежал этих тревог и И.А. Слонов. Его беспокоила судьба будущего театра, место, отводимое ему в советской действительности, общественное положение актеров и других театральных деятелей. Но, преодолев свои сомнения, артист взялся за любимое дело, отдавая ему всю страсть души. У советского театра еще долго не было своего репертуара, отвечающего актуальным проблемам современности. Его заменяла русская и зарубежная классика, хорошо принимавшаяся всяким зрителем.

Уроженец Саратова, народный артист СССР Б.А. Бабочкин, учившийся в первые послереволюционные годы в одной из театральных студий города, припоминал:

“Мы стремились к новому, невероятному, поэтически захватывающему. Нужно признаться, что тогда мы мало ценили свой городской театр, а это было несправедливо. Только через много лет, вспоминая впечатления, пережитые в Саратовском городском театре, я понял, какая там была замечательная труппа. Я вспоминаю, например, комедию Островского “Сердце не камень”, которая шла в таком составе: А.Ф. Смирнов, Е.А. Степная, И.А. Слонов и А.М. Петров. Это был такой квартет, что боюсь, теперь он неповторим. И.А. Слонов был в полном смысле кумиром города. Он имел такой успех, что однажды после спектакля “Мещане”, где он играл Нила, овации достигли такого предела, что с галерки в партер упала девушка и разбилась насмерть. Этот печальный случай был зарегистрирован в истории Саратовского театра. Незабываемые и неизгладимые впечатления остались на всю жизнь от “Горя от ума”, “Ревизора”, “Грозы”, “Дон-Жуана”, “Свадьбы Фигаро”.

Для И.А. Слонова школой социальной зрелости в этот переходный от старого к новому театру период стали, кроме ролей классического репертуара, целая галерея “портретных” образов в исторических спектаклях, ролей, требующих точной привязки ко времени, к обстоятельствам конкретной судьбы и биографии. Он сыграл Наполеона и целый ряд русских самодержавцев — Петра III, Павла, Александра I, Николая I (последнего с особым блеском в пьесе Н. Лернера “Декабристы”). Актер на всю жизнь сохранил привязанность к работе над образами исторических персонажей. Он в разное время исполнял роли Карла IX, Дмитрия-самозванца, Козьмы Минина-Сухорука, Степана Разина, Пушкина, Желябова, Пугачева, Чернышевского, Чапаева, Кутузова, Брусилова.

Исторический портрет на сцене — особая сфера актерского перевоплощения. Она редко может опереться на традиции, требует индивидуальных средств вхождения в материал и особой сосредоточенности на реалиях и деталях. Она учила И.А. Слонова читать время далекое и близкое, дисциплинировала его фантазию, воспитывала вкус к масштабным характерам.

“Работая над ролью Н.Г. Чернышевского в пьесе саратовских драматургов В. Смирнова-Ульяновского и Б. Найхина “Чернышевский”, — признавался Иван Артемьевич, — я стремлюсь показать обаятельный образ великого революционера-демократа, великого саратовца, человека железной воли, неустрашимого борца за освобождение народных масс от ига самодержавия.

Некоторые современники изображали Чернышевского как человека аскетического склада, сухого. Но это был человек не только сильной, ясной мысли, но и большого живого чувства, острого, заражающего других. Чернышевский страстно любил жизнь. Этот высокогуманный человек больше всего любил народ, всех эксплуатируемых, угнетенных. Защите их интересов он посвятил всю свою жизнь.

Создание сценического образа Н.Г. Чернышевского — задача большой политической важности, и к ней я отношусь с особым вниманием и ответственностью. Мне хочется показать Н.Г. Чернышевского как яркую личность, как несломимого борца-революционера, защитника крестьянских интересов, показать личный моральный облик и жизненный подвиг этого великого, героического человека”.

Воссоздавая образ великого демократа, И.А. Слонов тщательно исследовал исторические материалы о Н.Г. Чернышевском, его времени, соратниках и врагах Николая Гавриловича. Актер получал консультации у Н.М. Чернышевской, выявлял существо образа, типичную характерность. Таковы были постоянные принципы и формы его работы.

В один из своих приездов в Саратов Б. А. Бабочкин, тогда уже всемирно известный исполнитель роли В.И. Чапаева, признавался, что уроки Слонова помогли ему найти краски к образу народного полководца. Видимо, эти работы Ивана Артемьевича лежат у истоков большой и плодотворной традиции советского театра. Скольких исторических персонажей узнали мы так близко! Достаточно вспомнить работы Б. Щукина, Н. Черкасова, И. Ильинского, С. Герасимова, М. Ульянова, К. Лаврова. Да и актеры саратовских театров не прошли мимо уроков Слонова, пусть и воспринятых опосредованно.

Слонов — премьер дореволюционного театра — становится мастером советской сцены, умеющим чутко улавливать дыхание времени, понять жизнь, увидеть черты нового человека и воплотить их. Когда задумываешься над обстоятельствами актерской судьбы Ивана Артемьевича Слонова, поражает не одна его неуемная страсть к перевоплощению, но и диапазон художественных исканий. Актеру были подвластны все краски сценической палитры. Он мог создавать тончайший психологический рисунок образа и уверенно использовать приемы внешней характеристики. Мог подниматься до трагедийных высот и буквально купался в стихии комического. Он порой смело смешивал эти краски, создавая хорошо продуманную систему переходов от одной тональности к другой. Трезвый реалист-аналитик, он не боялся и романтической возвышенности, ибо главным его законом было “максимальное попадание” в воплощаемый характер. Это удавалось ему не всегда. Но это всегда выступало его заветной целью.

Стремление к разнохарактерности — еще один важный урок большого художника, отнюдь не повсеместно усвоенный даже сегодня. Стоит обратить внимание еще на одну сторону слоновского творчества. Частая смена площадок и трупп в предреволюционную эпоху побуждала Ивана Артемьевича многие свои роли, в том числе и “коронные”, готовить самостоятельно, лишь иногда прибегая к помощи режиссеров или товарищей по сцене. Ведь на новом месте работы необходимо было “показываться” с ходу, завоевывать успех, добиваться признания у публики. Подчас рисунок роли не совпадал с образом спектакля. Об этом проявлении кочевой жизни актера часто говорят и пишут с иронией и сожалением. А вот другая сторона дела замалчивается. Она же состояла в том, что Слонов, да и не он один, приучил себя к глубоко осознанной и ответственной самостоятельной работе над ролью.

Могут сказать, что время Слонова — эпоха “дорежиссерского” театра. Это неверно, ибо время Слонова совпало с творчеством К.С. Станиславского, Е.Б. Вахтангова, В.Э. Мейерхольда, А.Я. Таирова... Да ведь и самому Ивану Артемьевичу довелось работать с режиссерами, имена которых прочно вошли в историю театра. Это Л.И. Канин, Е.О. Любимов-Ланской, Н.Н. Синельников, Н.И. Собольщиков-Самарин, Л.Ф. Лазарев, И.А. Ростовцев, А.А. Ефремов...

Первые уроки театральной жизни научили И.А. Слонова не только разумному и равноправному сотрудничеству с режиссерами, но и побудили к самостоятельным режиссерским опытам. Особенно он любил ставить хорошо и близко знакомую ему классическую драматургию. В этом смысле режиссура И.А. Слонова во многом сродни творчеству И. Ильинского, Б. Бабочкина, Ю. Завадского и некоторых других крупных мастеров сцены, сумевших подняться от постижения образа роли к образу спектакля. Он выступал в этих случаях не только как режиссер, но и как наставник молодых актеров, помогая им пройти школу Островского, Гоголя, Чехова или Горького.

Учить молодых мастерству стало вторым призванием большого актера. Это по его инициативе в Саратове при театре были созданы сначала студии, а потом и театральное училище, еще при жизни по праву названное его именем. Много энергии и времени отдавал Мастер педагогической и воспитательной работе. Он прививал молодежи любовь и преданность профессии актера, осторожно раскрывал секреты мастерства, оберегал от нездоровых увлечений в искусстве. Сценические творения самого И.А. Слонова вызывали восхищение и признательность. Не поучениями, а добрым примером он воспитывал в учениках порядочность, трудолюбие, творческий подход, взыскательность к себе и ответственность. С благословения И.А. Слонова начинался путь в большое искусство многих известных актеров. Шефствуя над одним заводским кружком, он обратил внимание на незаурядные способности юного слесаря Бориса Андреева.

“Однажды, — вспоминал как-то Борис Федорович, — Иван Артемьевич вызвал меня к себе, долго рассказывал о театре, о почетной миссии артиста. Он сказал, что у меня есть все данные, чтобы стать актером, а для этого нужно серьезно учиться, и предложил мне поступить в Саратовский театральный техникум”. Так родился артист, впоследствии известный всей нашей стране и за ее пределами.

Артистические судьбы учеников Слонова несхожи. Однако все они свято хранят верность тем жизненным и художественным принципам, которые воспитывал в них известный артист, и которые он каждодневно утверждал на сцене в своей творческой работе. Всю свою творческую жизнь Иван Артемьевич провел в неустанном поиске наиболее действенных путей и средств актерского сценического существования. Эти поиски охватывали широкий круг вопросов — от освоения драматургического материала и постижения существа роли до образного и правдивого воплощения ее в спектакле. Свои обретения Слонов постоянно проверял собственной актерской практикой и, когда убеждался в их плодотворности, делился с товарищами по сцене, учениками и последователями.

Раскрывая суть своей творческой программы, И.А. Слонов в 1936 году писал:

“Каким — в смысле сценического направления — должен быть Саратовский театр драмы им. К. Маркса? Малый театр, его творческие принципы — вот основа моей сценической работы. И Саратовский театр в целом идет по путям, проложенным Малым театром. Но разве можно отрицать колоссальное значение Художественного театра, созданной им сценической культуры, системы Станиславского? Я полагаю, что в наше время нет большого принципиального антагонизма этих двух величайших русских театров. И я хотел бы, чтобы наш театр приобрел свое “лицо”, имея своими сценическими учителями мастеров Малого и Художественного театров, всегда верных сценическому реализму. И еще мне хотелось бы, чтобы Саратовский театр, а вместе с ним весь русский театр, был бы более красочным, более эмоциональным и тем самым более близким к народному массовому творчеству. Как радует, например, в украинском театре такая эмоциональность!”

Так родилась эстетика слоновского театра, основанная на достижениях лучших художественных коллективов страны и оплодотворенная собственным многолетним опытом. Воплощение в жизнь этой творческой программы было под силу коллективу Саратовского драматического театра. В 30-е годы здесь сложилась одна из лучших на периферии театральных трупп. Рядом со Слоновым трудилась целая плеяда великолепных мастеров сцены — С.М. Муратов, П.А. Карганов, Г.Н. Несмелов, А.Н. Стрижова, В.К. Соболева, Д.Ф. Степурина, С.И. Бржевский... Назвать всех просто невозможно! Будучи художественным руководителем коллектива и пользуясь своим непререкаемым авторитетом, Иван Артемьевич создавал подлинно творческую атмосферу в театре. Он приглашал к сотрудничеству незаурядных драматургов, режиссеров, оформителей спектаклей, предоставлял возможность всем актерам проявить себя и в классическом, и в современном репертуаре. Известный артист не боялся играть “в очередь” с кем-либо из товарищей, отдавал им даже желанные для себя роли. Так возник театр Слонова — не просто коллектив, поименованный его именем, но художественное явление, союз единомышленников, объединенных любовью к русской классике и умением бережно нести ее великие идеи.

Об успехе театра лучше всего свидетельствуют частые гастрольные поездки в Москву, неизменно вызывающие доброжелательные отклики в прессе и собирающие “битковые” сборы. Об этом же говорят и непрекращающиеся едва ли не до последних дней жизни Слонова попытки переманить крупного Мастера и некоторых его товарищей (иные поддались этому соблазну) на столичную сцену. Но Иван Артемьевич не мыслил себя без своего города, без своего театра.

Случилось и так, что в первый год войны в Саратов был эвакуирован Московский Художественный театр. На его афише значились “Три сестры”. Чеховская пьеса шла одновременно — со Слоновым — Вершининым — на сцене драматического театра имени К. Маркса.

“Однажды к нам за кулисы дошла весть, — рассказывала В.К. Соболева, — сегодня на спектакле присутствуют мхатовцы. А после спектакля они пришли к исполнителям. Восторженных похвал мы не услышали. Зато нам было сказано нечто большее: вы — наши! Высшей оценки тогда не было”.

Утверждение, что И. А. Слонов был признанным мастером советской сцены, принадлежит отнюдь не одним его землякам — верным поклонникам незаурядного таланта. В 1933 году, когда отмечалось 30-летие сценической деятельности артиста, в юбилейный комитет, кроме представителей общественности Саратова, вошли В.И. Качалов, И.М. Москвин, В.Э. Мейерхольд, В.Н. Пашенная, Е.П. Корчагина-Александровская, М.М. Тарханов, Ю.М. Юрьев и другие виднейшие деятели советского театра. В ознаменование юбилея президиум городского Совета присвоил имя Слонова Саратовскому театральному училищу, установил три именных стипендии юбиляра для наиболее способных студентов и наградил Ивана Артемьевича именными золотыми часами. Почти месяц продолжались творческие отчеты артиста в театре, на предприятиях, в хозяйствах и организациях области.

Близкие и друзья, товарищи по работе Ивана Артемьевича Слонова постоянно отмечали его не только актерский, режиссерский, но и гражданский рост. Былой премьер, искушенный славой и почитанием верных поклонников, он все отчетливее сознавал свою новую общественную миссию. И шел навстречу ей с открытым сердцем. Слонов становится не просто художником — он им был уже давно, но и деятелем театра, советского театра.

До конца дней отдавал И.А. Слонов свой талант и вдохновение служению народу. Тяжело больной, он выступает 9 мая на многотысячном митинге горожан, поздравляя всех с праздником Победы. Это было его последнее выступление. 19 сентября 1945 года Ивана Артемьевича не стало.

Поистине пророческими оказались слова друга и близкого соратника И.А. Слонова — народного артиста РСФСР Степана Михайловича Муратова, произнесенные в дни прощания с Иваном Артемьевичем:

“Созданные Слоновым образы долгие годы еще будут в памяти каждого из нас, будут жить в наших сердцах теми благородными чувствами, которые он будил в нас силой искусства. А потом, когда наше поколение в свою очередь сойдет со сцены жизни, Слонов останется как значительная страница в истории русского театра, в истории художественной культуры нашего города”.

Так оно и произошло. На сцене Саратовского драматического театра, сменяя друг друга, прошло уже несколько поколений актеров, среди которых было немало ярких индивидуальностей. Сменяли друг друга и режиссеры, стремящиеся придать “лицу” театра “необщее выражение”. Были успехи и неудачи, периоды взлетов и годы “усредненного” существования. Но театр Слонова — театр отчетливой реалистической направленности, театр актерского созвездия, театр строгого репертуарного выбора — сохраняет значение важнейшего этапа в истории русского сценического искусства.

И.А. Слонов и сегодня не забыт своими благодарными земляками. В Саратове — городе, ставшем ему родным, — его именем названа улица вблизи академического драматического театра, по которой он десятилетиями ходил на репетиции и спектакли. Он стал легендой для актерской молодежи. Старшее поколение зрителей и те — увы, немногие уже — товарищи по сцене, которые помнят его работы, актерские и режиссерские, лучше других понимают, сколь значительным был вклад Мастера в историю не только его театра, но русского драматического искусства в целом.

Использованные материалы:: - Мастера саратовской сцены. - Саратов, Приволжское книжное издательство, 1991.