Гусева А.Ф.

Гусева А.Ф.

В обширной когорте провинциальных актеров, принесших признание и добрую славу саратовскому театру, почетное место принадлежит Агафье Фроловне Гусевой. Талантливейшая представительница русской крепостной интеллигенции, достигшая небывалой популярности у своих земляков и всех почитателей театра, она почти четыре десятилетия пленяла их своей блистательной игрой.

Будущая актриса родилась в 1805 году в семье крепостных крестьян помещика Г. Гладкова в Кузнецком уезде Саратовской губернии. Что видела она в своем быстротечном детстве? Изнурительный труд на барщине от зари до зари, постоянные притеснения и надругательства власть имущих, страдания и лишения близких ей людей. Лишь легендарные предания о вольнолюбивых народных заступниках да гулянья с разудалыми песнями и плясками скрашивали бренность тяжкого крестьянского бытия. Особенно нравились Агаше народные праздники в обряды проводов зимы, коляда “таусень”, завивание венков, “Байдан”. Летом на закате солнца молодежь, взрослые и дети отправлялись за околицу, на зеленый луг. Сюда, на “Байдан”, сходились музыканты, песенники, танцоры. Под балалайку или рожок пели заунывные песни и бравурные частушки, плясали, тешились различными играми. Рядом резвились дети и подростки. Общаясь с щедрой среднерусской природой, с обычаями односельчан, крестьянская девочка постигала и секреты народного творчества. И оно расцветало в ней редким дарованием. Уже в пору своей ранней юности Агафья была хороша собой, жизнерадостна, любила нехитрые деревенские забавы и увлечения. Она покоряла всех приветливостью и душевностью, своими песнями, плясками, прибаутками, умело водила хороводы.

Своеобразный звучный голос Агафьи Гусевой, ее способности в играх и танцах вскоре обратили на себя внимание не только односельчан, но и взбалмошного барина. Брат обер-полицмейстера “в обеих столицах”, владелец винокуренных заводов, трактиров, кабаков и других питейных заведений в Саратовской, Пензенской, Нижегородской, Владимирской губерниях Г.В. Гладков был охоч до всякого рода развлечений. Обильные приемы гостей, пикники, балы и кутежи следовали в его имениях один за другим и зачастую сопровождались выступлениями доморощенных артистов. Не мог не заметить барин таланта своей крепостной. Приблизив ее к господскому дому, он заставил Агафью услаждать пением и танцами своих сотрапезников. И юная крестьянка восхищала своим искусством его гостей и домочадцев.

Не гнушался Гладков и театральных забав.

“Григорий Васильевич Гладков, — характеризует его один из современников, — самый безобразный, самый безнравственный, жестокий, но довольно умный человек, с некоторыми сведениями, имел пристрастие к театру”. Еще в 1803 году, выстроив в Саратове приземистое деревянное здание, он открыл здесь платный общедоступный театр. Основу труппы гладковского театра составляли крепостные актеры, наспех обученные сценическому искусству. Первую певицу называли “Сашкой”, первую танцовщицу “Машкой”, а первого трагика “Гришкой”. В случае надобности, как утверждали очевидцы, помещик выгонял на сцену “всю свою дворню от дворецкого до конюха и от горничной до портомойки”.

Среди подневольных актеров того театра было немало даровитых людей. Довольно широк был и исполняемый ими репертуар. Лишь в один сезон 1806 года в Саратовском публичном театре давалось 45 различных представлений, среди которых значилось 27 опер, 3 драмы, 3 трагедии и 29 комедий. Какими же разносторонними способностями должна была обладать эта небольшая творческая труппа, чтобы за полгода представить до 50 разнообразных сценических произведений; большинство из них игралось единожды. Театр этот просуществовал в Саратове три сезона. Уже в 1807 году, добившись разрешения губернатора, Г. Гладков соорудил в Пензе небольшое здание и стал там давать свои представления.

Поначалу театральное дело Гладкова в Пензе шло неважно. Немногочисленной крепостной труппе приходилось конкурировать с двумя любительскими коллективами театроманов Кожина и Долгорукова. В их представлениях, поставленных и оформленных столичными постановщиками, были заняты опытные вольнонаемные актеры и театралы-любители, многочисленные хоры, оркестры. Посещались они знатной, привилегированной публикой. В гладковский же театр ходила разночинная молодежь, служащий и работный люд. Видимо, это и сделало его впоследствии наиболее популярным.

Со временем улучшались постановка и оформление гладковских спектаклей, возрастало мастерство исполнителей, среди которых появились также вольнонаемные актеры. Один из посетителей этого театра в 20-е годы В. Инсарский отзывался о нем как о самом редком, “оригинальном” и “замечательном”. Ему неоднократно приходилось наблюдать толпу, осаждающую театральную кассу. Среди посетителей этого провинциального театра был и гимназист Виссарион Белинский, оставивший нам восторженные юношеские впечатления о своем постижении театрального искусства:

“Вот с последним ударом смычка быстро взвивалась таинственная занавесь, сквозь которую тщетно рвался нетерпеливый взор мой, чтоб скорее увидеть скрывающийся за нею волшебный мир, где люди так непохожи на обыкновенных людей, или такие ужасные злодеи, и где женщины так обаятельно, так неотразимо хороши, что, казалось, за один взгляд каждой из них отдал бы тысячу жизней!.. В каждом актере я думал видеть существо высшее и счастливое — жреца высокого искусства, служению которому он предан бескорыстно... Ему, — думал я, — улыбается слава, ему гремят рукоплескания, он, словно чародей какой-нибудь, мановением руки, звуком голоса, по воле своей заставляет плакать и смеяться послушную ему толпу; он возбуждает в ней любовь к добру и отвращение от зла... Велико его призвание, высок его подвиг...”. Создавая этот великолепный гимн своему первому театру, В.Г. Белинский, конечно же, хорошо представлял его творцов, истинных артистов.

В эти 20-е годы на сцене гладковского театра появляется юная Агафья Гусева. Обаятельная актриса, обладающая густым, сочным голосом, сразу привлекает к себе внимание публики. Она успешно справляется со всеми предлагаемыми ей ролями, часто выступает в спектаклях и концертах. Особенно полюбились публике в исполнении Гусевой русские народные песни и темпераментный танец “качуча”. Зрители с восторгом принимали каждый ее музыкальный номер, бисировали, вызывали актрису на поклон, забрасывали цветами и конфетами.

Непросто было молодой “ахтерке” соперничать с ветеранами гладковской сцены, среди которых были личности незаурядные. Звездой первой величины считался “отчаяннейший из трагиков” Григорий Сулейманов, также крепостной Гладкова. Вот как описывает очевидец его выход в пьесе “Отец и дочь”:

“Сцена представляла дремучий лес, шумела буря, сверкала молния, и в это время Григорий в качестве сумасшедшего отца, бледный и страшный, неистово врывался на сцену в цепях, начинал реветь, потрясать цепями и ворочать глазами страшнейшим образом. Он вполне удовлетворял требованиям и вкусам местных граждан, и многие признавали в нем действительный талант, только не разработанный правильно и подавленный беспрерывным пьянством”. Можно представить, как в этой кошмарно-трагической обстановке приходилось справляться с ролью дочери его партнерше.

Другой известной личностью в труппе Гладкова был трагик Бурдаев, небольшого роста, с внешностью знаменитого В.А. Каратыгина и великолепным зычным басом. Он служил чиновником гражданской палаты, а драматическому искусству предавался совершенно бескорыстно. Среди исполнителей комических ролей выделялся актер-любитель Кондагаров, среди актрис пользовались известностью Артемьева, Мазурина и Семенова — также крепостные Гладковых.

Молодая, способная Агафья Гусева добивается больших успехов в исполнительском искусстве. Старой манере напыщенности и позерства она предпочитает игру простую и естественную. Ей все чаще доверяют исполнять основных персонажей в драматических и музыкальных спектаклях и особенно комедийные роли спесивых девиц, сварливых кумушек, свах и вздорных купчих. Но рано пришедшие успех и популярность у зрителей не облегчили положения А. Гусевой. Она по-прежнему оставалась крепостной “Агашкой”, вынужденной безропотно сносить все прихоти и притеснения барина. А произвол и жестокость Г. Гладкова были печально известны по всей России. На него десятилетиями жаловались властям сами жертвы бесправия и возмущенные очевидцы, даже шеф жандармерии Бенкендорф вынужден был докладывать министру юстиции о деспотизме пензенского помещика. Самодур-крепостник как хотел измывался над своими подневольными лицедеями: оскорблял их кличками и бранью, не давал платья, морил голодом, нещадно бил.

По рассказам очевидцев, в гладковском театре одновременно происходило два представления: одно на сцене, другое перед ней, где главным действующим лицом был сам хозяин театра. И публика, хорошо знавшая его скандальный нрав, следила за ним едва ли не с большим вниманием, нежели за действием на сцене. Возгласы и брань меломана зачастую перекрывали сценическую речь. И в то время, как какой-либо злодей или герой в лице Бурдаева или Сулейманова клеймил проклятием своих врагов, Гладков, нисколько не стесняясь, изрыгал на этого громовержца изощренную ругань. Более того, часто по окончании какого-нибудь явления Гладков на виду у всех срывался со своего места и, грозный, летел на сцену, чтобы немедля расправиться с тем или иным артистом. Но и после жестоких побоев невинная жертва вновь появлялась на сцене в образе Ифигении или другой важной персоны.

Еще более тяжкие испытания выпадали на долю крепостных актрис Гладкова-младшего. Помещик не только досаждал им похотливыми притязаниями и прелюбодеяниями, но и принуждал услаждать своих привередливых гостей. Не избежала общей участи и “ахтерка” Агафья Гусева. Подгулявший барин заставлял ее петь и плясать по ночам для своих постояльцев, нередко приставал и глумился над ней. Однажды, не выдержав подобных притеснений, молодая, актриса решительно отказалась исполнять прихоти Гладкова. За это она была жестоко наказана, удалена от сцены и насильно выдана замуж за господского кучера. Как ни просили почитатели Гусевой не губить ее талант, деспот не изменил своего решения. Однако и ему вскоре пришлось предстать перед правосудием.

Одному из актеров гладковского театра Петру Карманову удалось бежать от барина и подать на него жалобу в Кузнецкий земский суд. Карманов заявил, что помещик, разлучив его с женой, прелюбодействует с нею, как и со всеми дворовыми девками, что скудно содержит крестьян и жестоко обращается с ними, отчего некоторые из них сбежали и пропали без вести, а оставшиеся решили убить его, не видя другого выхода из такого безысходного положения. Скрыть преступления лютого крепостника на сей раз не удалось, и против него было возбуждено дело о жестоком обращении с крестьянами. Российский сенат, рассмотрев его, вынес приговор: Гладкову было предписано церковное покаяние, а имение его решено было отдать в опеку. С тем и кончился бесславно крепостной гладковский театр. Но не кончилась судьба многих его исполнителей, и среди них молодой талантливой актрисы.

Благодаря настоятельным просьбам и уговорам влиятельных лиц помещик все же отпустил А. Гусеву с мужем на оброк играть в вольнонаемных театрах. Такие театры, придя на смену крепостным, в 30-е годы прошлого столетия широко распространились по всей России. И некоторые разорившиеся дворяне порой направляли в них свои крепостные труппы или отдельных актеров, за что получали солидные барыши. Переезжая из города в город, из селения в селение, они приобщали к театральному искусству самые различные слои населения. С одним из таких пилигримствующих театров А. Гусева несколько лет кочевала по Центральной и Южной России, пока в 1841 году судьба не привела ее в Саратов.

Это была благодатная пора возвышения Саратовского театра. Содержатели его Н.И. Залесский и Е.Ф. Стрелков, приведя в порядок театральное помещение, гардероб и реквизит, позаботились об усилении творческого состава. Наряду с выходцами из династий отпущенных на волю крепостных актеров Михайловых, Ершовых, Васильевых, Николаевых, они приглашают в труппу известных провинциальных артистов. Среди ведущих исполнителей театра значатся отмеченные прессой “необыкновенных способностей” артист Борисоглебский, искусно сочетавший драматическое и комическое дарования, “замечательный” трагик Романовский, обладавший великолепной внешностью и голосом, родная сестра знаменитого П.С. Мочалова — М. Мочалова-Франциева, “имеющая неоспоримое право на уважение публики”, молодые актрисы Николаева и Завидова, “могущие поддержать всякую оперу”, Бажанов, “владеющий прекрасным голосом”, “довольно приятный тенор” Лидин и другие.

Укрепив творческий состав разноплановыми исполнителями, антрепренеры значительно разнообразили репертуар театра. Вездесущие рецензенты информировали театральную Россию, что на саратовской сцене нет больше места старым, избитым пьесам, здесь идут наиновейшие, только что созданные произведения. Среди последних постановок назывались: трагедия “Граф Эссекс” В. Полевого, драма “Разбойники” Ф. Шиллера, комедия “Карета” Л. Пикара и Э. Мазера в переводе Ф. Кони, водевили Д. Ленского “Лев Гурыч Синичкин” и “Простушка и воспитанная”, оперы “Наталка-полтавка” И. Котляревского, “Аскольдова могила” А. Верстовского и прочие разножанровые произведения. Очевидно, сильны были творческие возможности Саратовского театра, если уже в начале 40-х годов здесь, вслед за столичными сценами, осуществляется постановка только что переведенного Н. Полевым шекспировского “Гамлета” и непревзойденного гоголевского “Ревизора”. Достойное место в этом творческом коллективе занимала и Агафья Гусева.

Дебют разносторонне одаренной артистки на саратовской сцене был сразу замечен не только любителями театра, но и прессой. Столичный журнал “Пантеон русского и всех европейских театров” за 1841 год писал:

“Гусева для сцены губернского театра очень замечательна в ролях нянюшек, матушек и т. п.; она говорит хорошо, поет выразительно, декламация ее неизысканна”. Вскоре актриса буквально покоряет публику своим искрометным талантом. Она успешно выступает в драмах и комедиях, водевилях, опереттах и даже в некоторых оперных спектаклях. Уже через год тот же столичный журнал, характеризуя Гусеву как “непоколебимо преданную сцене”, “образец постоянства”, отмечал, что она “удачно выполняет всякую роль, за какую только возьмется” и “ее дикция, манеры в ролях какой-нибудь степной барыни-хлопотуньи, наивной крестьянки иль разрумяненной купчихи так резко обрисовывают смешную спесь одной, простоту другой и галантерейное обращение последней, так близки к натуре, что невольно удивляешься их совершенству”. А спустя еще год “Пантеон...”, выражая признательность актрисе саратовской публики, уверенно утверждает: “Гусева — первая наша любимица...”.

Эта восторженная оценка дарования крепостной актрисы благотворно сказалась на ее дальнейшей судьбе. Покоренная ее игрой театральная общественность города решила выкупить Гусеву у помещика. За это непростое дело взялся сам губернский предводитель дворянства, известный театральный меценат Афанасий Алексеевич Столыпин. Отставной офицер-артиллерист, участник Бородинского сражения, награжденный за храбрость золотой шпагой, любимый “дядюшка” М.Ю. Лермонтова, он понимал толк в поэзии и искусстве, являлся членом попечительского совета театра. А. Столыпин вел переговоры с заартачившимся В.Г. Гладковым, искавшим для себя большей выгоды от прибыльного дела. Наконец помещик согласился на выкуп А. Гусевой вместе с ее мужем, заломив за обоих неслыханную сумму. А. Столыпин тотчас открыл подписку, и требуемая сумма вскоре была собрана передовой саратовской общественностью. В ближайший бенефис Агафьи Фроловны ей и ее супругу Герасиму Тарасовичу была торжественно вручена вольная.

Благодарная актриса с еще большим рвением и самозабвенностью отдалась своему призванию. Игра ее отличалась страстностью и непринужденностью, обаянием, богатой мимикой, музыкальностью и юмором. Она прекрасно двигалась по сцене, танцевала, пела народные песни, частушки и романсы. Ее обширное амплуа было, как говаривали раньше, “от Филатки — до царя”. Но особенно непредсказуема и восхитительна была актриса в комедиях и водевилях “На чужой каравай рта не разевай”, “Неподходящая невеста”, “Зятюшка”, “Хороша и дурна, глупа и умна”, “Тайна женщины”, “Уголино”.

Характеризуя лучших представителей саратовской сцены конца 40-х годов, современный рецензент писал:

“Где нужно появление сварливой, неугомонной старухи, будь она тип степного воспитания или больше облагороженного, — смело требуйте на сцену Гусеву; хотите видеть галантерейное обращение спесивой купчихи, изысканную до смеха терминологию всесветной свахи, продажной переносчицы вестей, салопницу-попрошайку, вдову, претендательницу на сострадание, у которой куча детей, которых в самом деле не было и нет, и наконец наивность и простоту старой крестьянки — опять-таки обратитесь к Гусевой... и желание ваше будет удовлетворено в полном значении”. Далее, сравнивая А. Гусеву с другой характерной актрисой театра Ф. Ершовой, автор добавляет, что “не изменяющая закулисному постоянству Гусева готова отстаивать преимущества всего, что так мило, так дорого старикам”, и “как ветеран былой военной эпохи бредит своим победным знаменем и никогда не уступит в стратегии и тактике молодому поколению”. Наконец, рецензент заключает, что она “еще в полной поре сил и здоровья”, “носит печать таланта” и “не унизится” ни до раболепного “следования новой актерской школе”, ни до безумного “подражания”.

Агафья Фроловна всегда слыла отзывчивой, добросердечной и верной наперсницей не только по сцене, но и в жизни. Еще будучи крепостной, она привечала в своей маленькой лачужке бездомную актерскую братию, а порой кормила, поила и обихаживала. Один из таких приживальщиков Клементий Иванович Васильков на долгие годы привязался к семейству Гусевых, делил с ними и радость и нужду, воспитывал их единственную дочь Катерину, впоследствии также ставшую характерной актрисой.

Суровая актерская судьба не жаловала Гусевых. К началу 50-х годов, оставив Саратовский театр, мать и дочь в поисках лучшей доли отправляются гастролировать по России. По протекции К.И. Василькова они попадают сначала в Калугу, затем в Тулу, Курск, где выступают по нескольку сезонов. Во время Крымской военной кампании Гусевы уже в Симферополе и Одессе, имеют завидные сборы и бенефисы. Все вырученные средства они отправляли в Саратов Герасиму Тарасовичу, и он, постепенно выкупая участок земли на Царицыдской улице, вел строительство вместительного деревянного дома. К.И. Васильков и здесь содействовал их благоустройству, вкладывая свой заработок в общую кассу. К концу 50-х годов дом был готов, и Гусевы снова возвращаются в Саратов. Познакомившийся с ними в эту пору известный русский актер, режиссер, антрепренер и общественный деятель П.М. Медведев вспоминал:

“Эта семья встретила нас совсем по-товарищески. Агафья Фроловна поражала своим особым юмором и простотой, а Екатерина Герасимовна увлекала жизненностью и веселостью. Этот дом оставил самое приятное впечатление”.

П.М. Медведев оставил нам самые восторженные и яркие отзывы об А.Ф. Гусевой. Называя ее не иначе как “талант-самородок”, “украшение труппы”, “гордость театральной России”, он всегда с теплотой и упоением говорил о ее недюжинных природных достоинствах, мудрости, трудолюбии, упорстве, преодолевшем все невзгоды и препоны на тернистом пути актрисы.

“Ее природа всем наградила для сцены, — подмечал Медведев, — наружностью, голосом, мимикой, комизмом. В 60 лет Агафья Фроловна имела чудное меццо-сопрано. Каждый куплет, каждая песня в пьесе вызывали восторг. Водевиль “Цыганка” в исполнении Гусевых Е.Г. и А.Ф. производил фурор, давался в сезон по несколько раз. В этом водевиле они имели бешеный успех по всем известным городам России. В комедиях А.Н. Островского А.Ф. была истинная художница”.

Современники восхищались ее Акулиной в “Праздничном сне до обеда”, Марьей Андреевной в “Бедной невесте”, Устиньей Наумовной в комедии “Свои люди — сочтемся!”, Кукушкиной в “Доходном месте”. Особо выразительной и колоритной она была в образе “внушительно властной” Кабанихи из “Грозы”. А ведь ей в ту пору шел уже седьмой десяток и партнерами ее являлись такие выдающиеся мастера сцены, как Н. Кудрина, Н. Степанова, Н. Новиков, М. Савина, П. Стрепетова. Театральная молва утверждала, что отдавшая театру более половины века А.Ф. Гусева была неграмотной и роли ей начитывали дочь и другие актеры.

Использованные материалы:: - Мастера саратовской сцены. - Саратов, Приволжское книжное издательство, 1991.