Быков Ю.С.

В младших классах Юра Быков учился в 43-й семилетней школе (сейчас в этом здании — авиационный техникум). В классе Юру любили. Учителя — за прилежание и аккуратность, товарищи — за дружелюбие и чувство собственного достоинства. Всегда опрятный, он с первого взгляда казался маменькиным сыночком. Но задирать его было нельзя. Однажды верзила-старшеклассник передразнил его, — Юра сильно заикался. Не стерпел — вцепился в обидчика, и оба упали, покатились по лестнице.

Среди ребят Юра особо не выделялся. Вот только учитель по литературе, Никон Тихонович Скалигеров, часто вызывал его читать стихи и непременно ставил пятерки. В старших классах Быкову больше нравились математика и физика, но любовь к поэзии так и осталась на всю жизнь.

На вечернее отделение факультета машиностроения Быков поступил в октябре 1932 года, а в декабре пришлось прощаться с новыми друзьями-студентами: его отец, служащий Наркомвода, получил назначение в Москву. Однако учебу Юра не бросил — перевелся в Московский энергетический институт. И очень удачно — на радиотехнический факультет.

Зима и весна промелькнули: столица, шумная и многолюдная после Саратова, непривычная жизнь студента закружили его в круговерти дел. И в Москве активно работал в обществе друзей радио — помогал радиофицировать квартиры своего дома на Ново-Басманной.

Беда всегда неожиданна: туберкулез легких уложил его на больничную койку. Выздоравливал долго — на студенческую скамью вернулся лишь через год. Поначалу учеба не ладилась: в первую студенческую сессию Юрий получил две тройки — по математике и химии. И на втором, и на третьем курсе не обходилось без троек. Особенно расстроила его оценка “удовлетворительно” по предмету “Основы радиотехники”, которую вписал в зачетную книжку доцент Котельников (впоследствии — академик, но и в те годы — авторитет в научном и студенческом мире немалый). Неудача задела самолюбие: он-то считал, что по любимому предмету “осечек” быть не может. И без того серьезный, Быков, что называется, с головой ушел в науку: штудировал не только учебники и лекции, но и просматривал все новинки в журналах — наших и зарубежных. (Эта привычка —не пропускать ни одной публикации в области своих научных интересов — осталась у него на всю жизнь.) И уже в следующую сессию зачетная книжка заполнилась пятерками: радиоизмерения — “отлично”, передатчики — “отлично”, усилители — “отлично”. На четвертом и пятом курсах он не получил ни одной тройки, ни одной четверки — по всем предметам — “отлично”!

Научной работой Быков начал заниматься еще студентом. Диплом защищал на тему “Измерение скорости самолета методами радиотехники”. Так впервые встретились в его жизни два понятия, определившие его дальнейшую судьбу: радио и высота. Поступил в аспирантуру. Диссертация была почти готова, когда началась война. На фронт не взяли: не прошел медкомиссию. И все-таки на передовой ему довелось побывать.

…Работу над совершенствованием воздушной радиосвязи Быков начал еще до войны, когда пришел в НИИ самолетного оборудования. Не прекратилась она и в эвакуации, в Ульяновске. Там же, на берегу заснеженной Волги, в январе 1942 года Юрий Сергеевич сконструировал и новую, необычную модель... пулемета.

В беседах с ним раненые бойцы и командиры, лечившиеся в госпиталях, сетовали, что мало у нас пулеметов. Рассказывали, как фашисты во что бы то ни стало стремились накрыть артиллерийским огнем наши редкие пулеметные точки. Только начнет строчить пулеметчик, как на него обрушивается шквал огня.

Совместно со своим товарищем Вениамином Ивановичем Смирновым Юрий Сергеевич создал имитатор пулемета! Устройство его не сложно: радиолампа ярко вспыхивает, будто пулемет посылает пулю за пулей. А звук? Звук записали на пластинку. Крутится патефон в блиндаже, по проводам от микрофона звук идет к динамикам, спрятанным в окопах, на передовой. В черноте ночи иллюзия “пулеметного огня” была полной. Не раз обманывались фашисты, принимая имитаторы за наши дзоты, открывали огонь по ним, тем самым выдавая расположение своей артиллерии.

В апреле 1943 года Юрий Сергеевич Быков был на фронте в составе специальной бригады при 6-й Воздушной армии. За проделанную работу по улучшению радиоаппаратуры бортовой связи имел пять благодарностей, в том числе от командующего 6-й Воздушной армии. А вот отзыв о работе бригады НИИ ВВС Красной Армии в составе инженера-майора Куно Д.Б. и инженера Быкова Ю.С. по оказанию помощи в организации воздушной радиосвязи в частях 292-й штурмовой авиадивизии.

После войны Быков возвращается к диссертации. В 1947 году становится кандидатом, а в 1952-м — доктором технических наук. В эти годы он разрабатывает теоретические основы помехоустойчивости авиационной телефонной радиосвязи в условиях больших акустических шумов и тем самым положил начало новой области техники — самолетной радиоакустики. На основе созданной им теории разборчивости русской речи создаются и широко внедряются в практику самолетной радиосвязи средства защиты от помех.

Не думал не гадал Быков, что его давнишняя любовь к русскому языку так необычно переплетется с его научной работой. Школьный учитель Николай Тимофеевич Скалигеров, с благоговением относившийся к родному языку и старавшийся привить уважение к русской речи и своим ученикам, порадовался бы тому, что его любимчик Юра Быков, теперь профессор и доктор наук, в своих научных изысканиях не обошелся и без его школьных уроков.

А Быков бился над проблемой: как “научить” радиотехнику передавать звуки русского языка без искажений и потерь. Пришлось изучить и тонкости фонетики, и заглянуть в учебник языкознания. Сотни часов просидел он в шумовых камерах вместе со своими помощниками — инженерами Верой Федоровной Соколовой и Евгенией Михайловной Черновой. В шумовой камере со всех сторон из репродукторов извергался гул работающих самолетных турбин и винтов. Один из инженеров кричал в микрофон или ларингофон слова из специальной таблицы. Второй экспериментатор в другой комнате, также в невероятном шуме, принимал этот текст. Потом сличали тексты, подсчитывали погрешности в приеме радиограмм. Так испытывали различную аппаратуру, учились говорить так, чтобы микрофоны улавливали как можно больше звуков речи.

В 1954 году Быков на основании опытов и экспериментов написал книгу “Теория разборчивости речи в линиях связи”. И в дальнейшем он совершенствовал радиоаппаратуру, искал новые пути. Перечитал, критически осмыслил сотни книг. Если в его монографии 1954 года в списке использованной литературы всего 29 наименований, то в капитальном труде Быкова “Теория разборчивости речи и повышение эффективности радиотелефонной связи”, вышедшем в 1959 году, этот список возрос уже до 184 работ наших и зарубежных авторов.

Осенью 1959 года Быкова, ведущего ученого в области радиосвязи, назначают главным конструктором системы связи с космическими кораблями. Система космической связи, получившая название “Заря”, была создана всего за год.

Получив задание разработать радиоаппаратуру для связи космонавта с Землей, Быков собрал в тот же день сотрудников своей лаборатории. Обращаясь к коллегам, Юрий Сергеевич сказал, что им необходимо обратить внимание на радиоволны длиной 15 метров, именно на этой волне сигналы принимались на очень больших расстояниях, намного превышающих расстояния прямой видимости, достигая 12—15 тысяч километров. Кроме того, нужно было выбрать оптимальные радиочастоты — такие, чтобы радиоконтакт Земли с космонавтом длился как можно дольше. Необходимо было создать систему с автоматической подстройкой по частоте, устойчиво работающую в условиях атмосферных помех и значительных изменений мощности воспринимаемого сигнала. И последнее: сообщения космонавта должны быть абсолютно разборчивыми: скорость полета — почти восемь километров в секунду, и, пока будешь переспрашивать, корабль, чего доброго, уйдет из поля зрения антенн, и уникальная информация, поступающая из космоса, будет потеряна; радиоаппаратура в кабине космического корабля должна быть легкой, малогабаритной и не потреблять много энергии. Чего и говорить: задача перед коллективом ставилась сложная и ответственная.

Всякая новая работа — новые трудности, а для сотрудников лаборатории Быкова перестройка была и того сложнее: требовались не теоретические изыскания, которыми они в основном занимались раньше, а, говоря языком специалистов, готовые изделия — приемник, передатчик, магнитофон для будущего пилотируемого корабля. И сделать их нужно было уже в следующем, 1960 году.

Поначалу общее руководство работами по созданию связи для космического корабля было возложено на конструктора Николая Николаевича Несвита. Но уже проложили, первые межпланетные трассы “Луны”, выплавлялся металл для первых “Венер”, в чертежах были “Марсы”, и эти автоматические станции, естественно, без надежной радиосвязи не отправишь в далекие путешествия. Николай Николаевич возглавил коллектив инженеров, занимавшихся космической связью с автоматическими станциями, а Юрий Сергеевич Быков стал главным конструктором систем космической разговорной связи с пилотируемыми кораблями. Выбор пал на него не случайно: доктор технических наук, он создал теорию, на основе которой стали широко применяться на практике в самолетной радиосвязи средства защиты от помех. Аналогичная задача стояла перед ним и сейчас, с той лишь разницей, что вместо самолета нужно было налаживать связь с космическим кораблем.

С первых дней работы над радиоаппаратурой для “Востока” в коллективе установилась та особая творческая атмосфера, которая бывает только тогда, когда единомышленники решают сложную и увлекательную задачу, объединяющую всех одним общим устремлением. Работали, не считаясь со временем, задерживаясь допоздна. Зачастую приходили в лабораторию и по воскресеньям. Не было ни приказов, ни устных распоряжений: не сговариваясь, быковцы — так вскоре стали звать их в институте — оставались после окончания рабочего дня, и хотя у каждого было конкретное задание, но все знали, кто чем занят, и нередко склонялись над чьей-нибудь схемой, обсуждая новинку, подсказывая наилучшее решение.

Юрий Сергеевич, как и положено руководителю, был в курсе всех дел, но творческой инициативы сотрудников не зажимал. Очень не любил, когда отрывали его от дела по пустякам, в сердцах восклицал: “Ну, ведь вы сами прекрасно разберетесь и без меня”. Инженер уходил из кабинета, сознавая, что никто, кроме него самого, не сделает порученного, и это чувство ответственности придавало сил, заставляло работать на пределе возможного. А уж если конструктор сталкивался с непреодолимым — Юрий Сергеевич всегда оказывался рядом и помогал найти выход.

В тот год Юрию Сергеевичу исполнилось 44 года. В общем-то, возраст не столь солидный. И большинство быковцев были молоды: главный конструктор космической связи подбирал людей не по анкете. Ценил нестандартность мышления — качество, едва ли не главное для первопроходцев. Они-то, по существу, первые в мире “космические радисты”, шли нехоженым путем, и, чтобы преодолеть “земные” стереотипы, нужны были свежие идеи.

И они их находили. Они — коллектив конструкторов, инженеров, рабочих, чьими руками была создана аппаратура, впервые в мире донесшая голос из космоса.

Передатчик, приемник и магнитофон были испытаны при полетах беспилотных кораблей. А главный экзамен конструкторы радиосвязи держали весной 1961 года.

…Рано утром 12 апреля 1961 года Сергей Павлович Королев сообщает Гагарину, что связь с ним будут вести из подземного командного бункера. За полчаса до старта ракеты в бункер управления спускаются руководители полета. Бункер — глубоко под землей. Сверху бетонные тумбы с головками перископов, частокол надолб — на случай аварии, если какая-нибудь ракета (к апрелю 1961 года с Байконура стартовало больше десятка ракет) вдруг упадет здесь. Крутая неширокая лестница ведет вниз, к тяжелой массивной двери. А за ней — пультовая командного пункта.

В 8 часов 50 минут генерал Каманин объявляет десятиминутную готовность. Напряжение растет. Быков вслушивается в дыхание эфира. После команды "Подъем!" сквозь грохот ракетных двигателей, сквозь потрескивание электрических разрядов в динамике все услышали голос Гагарина:

Руководители полета напряженно следят за кораблем. Отделилась первая ступень ракеты. Гагарин сейчас должен услышать, как отделилась ступень, почувствовать резкое уменьшение вибрации — ускорение, так же как и перегрузки, возросло. На пункте наблюдения ждут доклада космонавта: он должен подтвердить — ступень отделилась.

Но Гагарин молчал. Все застыли в оцепенении. Юрий Сергеевич Быков побледнел: что случилось? Почему пропала связь? А может, внезапная разгерметизация? обморок от перегрузок? или перегрузки вывели из строя передатчик на борту корабля? Быков заметил, как медленно бежит секундная стрелка хронометра. А в динамиках по-прежнему — молчание.

И вдруг в динамики ударил четкий голос Гагарина:

Напряженную тишину взорвал шум ликования. Юрий Сергеевич без сил опустился на стул, достал из кармана пиджака таблетку нитроглицерина, положил ее под язык. Когда корабль вышел из зоны радиовидимости последней, самой восточной станции слежения, динамики умолкли. Кто-то включил репродуктор. Передавали сообщение ТАСС “О первом в мире полете человека в космическое пространство”:

Имя Гагарина было на устах у всех. О нем говорили на станциях слежения те, кому еще предстояло пройти космическим путем, проложенным Юрием Алексеевичем (в группы на пунктах наземного командно-измерительного комплекса входили будущие космонавты), говорили в соседнем с Байконуром городке, в маленьких селах и в столичных городах. А он летел в те минуты над Америкой в небольшом космическом корабле, на котором крупными буквами были начертаны гордые слова: “Восток”. СССР”. Его подвигом восторгались люди всей планеты, и с особой гордостью вслушивались в торжественный голос Левитана те, кто был причастен к только что свершившемуся историческому событию — рабочие, техники, конструкторы, врачи, связисты...

“...В 10 часов 55 минут московского времени “Восток” благополучно совершил посадку”, — услышали люди сообщение ТАСС и, разворачивая карты, устремляли взоры на голубую ленточку Волги, отыскивая точку, где приземлился космонавт. О дотоле безвестной деревне узнал весь мир. Место посадки — поле колхоза “Ленинский путь”, близ деревни Смеловка, юго-западнее города Энгельса Саратовской области...

Утром 14 апреля репортаж из Москвы о встрече первого космонавта планеты смотрели миллионы людей, — трансляция велась по каналам “Евровидения” и “Интервидения”. И, наверное, не было ни одной газеты в мире, которая не рассказывала бы о “звездном сыне Земли”. Поэты слагали стихи. В те ликующие апрельские дни Константин Симонов в стихотворении сравнивал космонавта с солдатом, идущим в атаку:

Не знал тогда Симонов, что один из тех, кто готовил первую атаку на космос — Юрий Сергеевич Быков, Юрка, друг детства, с кем учились в семилетней школе № 43 города Саратова, в одном классе.

Весной 1930 года пути их ненадолго разошлись: Кирилл Симонов (Константином он стал потом, когда напечатал свои первые стихи и взял псевдоним — Константин Симонов) пошел в фабзавуч учиться на токаря, а Юрий Быков решил закончить среднюю школу. Через полтора года семья Симоновых уехала в Москву. А еще через год в столицу переехали и Быковы.

Друзья изредка встречались в Москве, радовались успехам друг друга. Быков ходил на премьеры пьес Симонова, Константин Михайлович дарил ему свои книги с автографами.

Встретившись в Москве уже после полета Гагарина, друзья вспоминали Саратов, Волгу, радовались, что первый космонавт — их земляк…

Лето 1970 года стало последним летом Юрия Сергеевича. Он умер 30 июля в туристическом лагере: отпуск, по традиции, проводил в горах...

...Над темным лесом — яркие, крупные звезды. Юра сидит на крыльце дачи (Быковы летом жили на 9-й Дачной) и смотрит в черное небо, на котором рассыпаны зерна звезд. Вон ковш Большой Медведицы, над ним — Полярная звезда, а почти в самом зените — нежно-голубая Вега. Он смотрит на небо и думает: точно так же светили звезды и древним грекам, давшим имена созвездиям. Все меняет время, и только небо — вечное и неизменное.

Да, и сегодня те же созвездия восходят над лесом на 9-й Дачной. Но всмотритесь в небо, и вы обязательно увидите летящую звезду. Через пару минут она затеряется в бездонном космосе, а на смену ей уже спешит другая летящая звезда. Это — спутники.

Время бессильно перед звездным небом. Но человек сильнее времени: он вписал в неподвижную картину Млечного пути свои созвездия, летящие сквозь года звезды — космические корабли.

Использованные материалы:

- Вардугин В. Голос из космоса. - Годы и люди. Вып.3. - Саратов: Приволжское книжное издательство, 1988.