Блинов Ф.А.

Сто лет назад в Поволжье, в нашем краю, собирался первый образец гусеничной техники, которому современные тракторы Волгоградского, Чебоксарского, Челябинского и других заводов, образно говоря, приходятся внуками и правнуками. В Поволжье, на саратовской земле — житнице хлеборобского края, родился и сам автор пионерского изобретения, первым в мире разгадавший принцип управления гусеничным движителем и первым создавший гусеничную платформу, а затем и трактор.

Старые села Правобережья Волги Вольского и Балаковского районов — родные края талантливого механика-самоучки Федора Абрамовича Блинова. Он родился в деревне Никольской бывшей Черкасской волости (ныне Вольского района). А в 1888—1894 года на балаковской земле изобретатель Блинов построил два опытных образца гусеничного трактора с паровыми двигателями.

Гусеничные и колесные тракторы, как известно, помогли крестьянам объединиться в ТОЗы, а затем колхозы и совхозы. Благодаря им удалось за короткий срок освоить необозримые просторы целинных и залежных земель в Саратовском Заволжье и Казахстане. На базе гусеничного движителя советские конструкторы создали знаменитую марку танка Т-34, сослужившую “солдатскую службу” в разгроме фашистской Германии. Один Челябинский тракторный завод (Танкоград) дал фронту 18 тысяч танков и самоходных установок на гусеничном ходу! И в освоении сибирского края не обошлось без гусеничных вездеходов, трелевочных, болотных и крутосклонных тракторов с маркой ВГТЗ или ЧТЗ. На стройках, в российском Нечерноземье, в городах и селах — всюду можно встретить промышленные и сельскохозяйственные гусеничные тракторы или экскаваторы, бульдозеры, подъемные краны на гусеничном ходу! Многие типы и марки гусеничной техники назовет ныне каждый школьник. А вот далеко не каждый знает, что родоначальником их был наш земляк, бывший крепостной крестьянин Федор Блинов.

Федор Абрамович Блинов родился 25 июля 1831 года в семье старообрядцев. Самой большой мечтой крепостных крестьян в те годы было получить вольную грамоту. Мечтали о том и Блиновы. Не смог получить вольную до самой отмены крепостного права и Никольский умелец Федор Блинов. А с 1861 года, согласно манифесту от 19 февраля, крестьянин Федор Блинов числился “временнообязанным” дворян Уваровых еще двенадцать лет. Как же жилось ему в имении Уваровых?

Со смертью госпожи Е.А. Уваровой ее крепостные в конце 1840-х годов были переписаны на имя Сергея Семеновича Уварова — президента Российской Академии наук. Как только наступал сезон отпусков у сотрудников академии, их президент, получивший в 1846 году титул графа, спешил на живописные берега Волги отдохнуть от столичного шума. Сопровождаемый уездными чиновниками и личным секретарем, граф Уваров знакомился с состоянием хозяйственных дел в имении. Как инициатор пресловутой программы “самодержавие—образование—народность”, постаревший граф принимал у себя и ходоков из степенных бородачей деревни Никольской.

В роду Блиновых до сих пор хранится воспоминание о том, что в молодости Федор Блинов не раз встречался со своим барином, который за природную силу и смекалку послал Федора работать в сельскую кузницу, а в период отправки зерна баржами по Волге его же включал в артель грузчиков, чтобы семья смогла оплатить денежные подати. Увлекшись пароходным делом, Федор Блинов стал подрабатывать на Волге в период навигации кочегаром, потом помощником машиниста, а с осени до весны трудился в барской кузнице, занимаясь починкой сельскохозяйственного инвентаря, господских карет, бричек, крестьянских ходков и дрожек. Это помогло семье Блиновых выбраться из долгов и своевременно выплачивать денежный оброк, который вводился вместо барщины некоторыми прогрессивно настроенными дворянами. Таким был и Алексей Сергеевич Уваров, который после смерти отца в 1855 году принял в наследство родовое имение на Волге, в том числе и деревню Никольскую.

После смерти императора Николая I все сословия русского общества ожидали перемен в политике. Ждали реформу крестьяне и крепостные-мастеровые, мечтавшие о свободе, которая помогла бы им вырваться из вековой нищеты. Присягнувшему в марте 1855 года на “верноподданство” и взошедшему на престол государю императору Александру II было известно настроение народа. “Лучше отменить крепостное право сверху, — сказал он через год предводителям московского дворянства, — нежели дождаться того времени, когда оно начнет отменяться снизу”. Но от манифеста 19 марта 1856 года по поводу заключения мира с западными державами, где царь впервые упомянул об освобождении крестьян, до манифеста 19 февраля 1861 года об отмене крепостного права прошло почти пять лет томительного ожидания народом воли. С нетерпением ждали манифеста и крестьяне деревни Никольской.

И как сильно были разрушены их надежды, когда узнали они из последнего манифеста, что им предстоит выплачивать за усадьбу и земли еще многие годы. По манифесту 1861 года крепостные крестьяне на двенадцать лет стали называться “временнообязанными”.

Как и все крестьяне, Федор Блинов надеялся не только получить гражданскую свободу, но и без выкупа жить в отцовской усадьбе, обзавестись семьей. Ему уже было под тридцать. Пора подумать и о женитьбе. За пять лет Федор наконец с долгами, с недоимками расплатился. Сам отнес деньги в контору управляющего имением Уваровых. Но вот на приличную свадьбу денег не осталось. Бывая в Черкасском в гостях у родственников, Федор познакомился с семьей крестьянина Афанасия Ивановича Лепилина. Жили Лепилины получше, чем Блиновы. Получали неплохой доход с барской мельницы, где работали. Со временем потомки Лепилиных поставили свою мельницу в селе Балакове.

Как сдружились Федор Блинов и дочка Афанасия Лепилина знают только кони вороные да масленица. Только затронула душу молодого умельца-кузнеца крестьянская девица Матрена Афанасьевна Лепилина. По традиции “беспоповцев” Федор справил свадьбу “с угоном невесты”. Был здесь и простой житейский расчет. Свадьба “с угоном” намного дешевле, чем русские свадьбы со всеми ритуалами. Дешево, но рискованно. Могли и побить черкасские мужики — родственники со стороны невесты, если б догнали. Но все так ловко устроили дружки жениха — Василий Русинов и Михаил Вехов: как ни старались догнать их Василий Иванович Лепилин — дядя невесты — и Яшка — брат, не вышло. Дружки, укравшие невесту, прибыли на тройке в Никольскую молельню раньше, чем взмыленная пара лошадей Василия Лепилина.

Делать нечего. По правилам бить “угонщиков” теперь не полагалось. Но, записанные уже в приход официальной церкви, Лепилины настояли все-таки зарегистрировать брак молодоженов в церкви Знаменской. Мол, так крепче будет брак! До сих пор хранится в архивах эта запись: “11 января (1861 г.) деревни Никольской, графа Уварова крестьянин Федор Абрамов Блинов, православного исповедования, первым браком, 29 лет. Невеста села Черкасского, графа Уварова крестьянская девица Матрена Афанасьевна Лепилина, православного исповедования, 19 лет. Порученцы того же господина крестьяне: по жениху Василий Петров Русинов и Михаил Иванов Вехов, по невесте Василий Иванов Лепилин и Федор Алексеев Лоскутов...”.

Ровно через год со дня обнародования манифеста родился в молодой семье Блиновых первенец. Укутав младенца потеплее, повезли его на санях в Черкасское — крестить в церкви. Совершив “таинства крещения”, местный дьячок нацарапал мелким почерком в метрической книге: “19 февраля Федор”. Родители — “деревни Никольской (графа) Уварова временнообязанный (!) крестьянин Федор Абрамов Блинов и законная жена его Матрена Афанасьевна, оба православного исповедования...”.

В этот период стал Федор Абрамович все чаще наведываться в волостное село и в город к грамотным людям, у которых выпрашивал газеты, журналы и книги о сельскохозяйственных орудиях и снарядах. Читал их долгими дождливыми осенними вечерами. Позже внучка Федора Абрамовича Блинова составила большой список книг из дедушкиной библиотеки. У деда хранились тома “Записок императорского русского технического общества”, к которому в качестве приложения давался свод привилегий (патентов). (Впоследствии в этом своде поместят и привилегию крестьянина деревни Никольской.) Первой и любимой его книгой был труд “О земледельных орудиях” русского профессора, агронома-рационализатора Ивана Комова.

Своими силами, своим умом, не кончая каких-либо учебных заведений, Федор Блинов — будущий великий изобретатель — пробивался к знаниям. В самообразовании виделся ему выход из деревенской темноты и суеверия. Живя позже в Балакове и посетив Саратовскую сельскохозяйственную выставку, Блинов написал жене и детям: “...тут, в Саратове, убедился: жизнь — главный наставник, но и книги — добрые учителя. Учитесь, дети мои, — в науках силища неодолимая”.

А тут случилось большое горе: умер первенец Федя. В 1865 году опять была засуха. Начался голод. Совсем опустились руки. Стали похаживать в гости к Блиновым братья из “беспоповского согласия”. Так или иначе, но со смертью сына и первой неудачей по изготовлению модели особой машины Блинов вернулся вновь в секту старообрядцев. И не выходил он из общины “беспоповского согласия” до 1890-х годов. Старообрядцы, впрочем, помогли семье Федора Блинова встать на ноги, а потом поддержали материально при постройке им “вагона на бесконечных рельсах”.

К тому времени, когда Блинову пришла счастливая мысль о применении гусеничного вагона вместо малопроизводительного гужевого транспорта, а затем локомобиля вместо тяглового скота (при вспашке целинных и залежных земель), произошли крупные изменения в промышленности. Особенно это заметно было в судостроении и на железнодорожном транспорте. К строительству железных дорог правительство, а за ним и частные предприниматели энергично приступили еще накануне крестьянской реформы. В пяти различных направлениях потянулись от Москвы стальные рельсы. Рельсы, железная дорога, вагон, паровоз — эти слова прочно вошли в обиход. “Железнодорожная лихорадка” особенно проявилась в конце 60-х и начале 70-х годов, в среднем в год прокладывалось по полторы тысячи километров железнодорожного полотна. Такого темпа не знала даже Англия — самая передовая по тем временам страна.

Строились механические и литейные заводы. Развернулась народная стройка и вблизи Вольского уезда на магистрали Москва—Саратов. Туда на заработки ходили крестьяне графа Уварова. Предпринимательская волна захватила умы и деревенских умельцев.

Работая на пароходе помощником, а потом машинистом и помощником механика, Блинов черпал знания о паровых машинах. Он узнал, какие двигатели ставятся на пароходы, на паровозы, а какие служат стационарными установками и находят применение в промышленности и сельском; хозяйстве. Плавая по Волге, Блинов загорелся идеей изготовления модели вагона с бесконечным цепообразным рельсом. Такая модель была изготовлена в 1877 году. Блинов решился сам поехать в Петербург, хлопотать о привилегии на свое изобретение.

Поселившись временно на Калашниковской пристани, Блинов стал энергично хлопотать о признании своего изобретения. По совету графа Орлова-Денисова он встречался с влиятельным сановником К.Ф. Бентковским. Тот добился, чтобы техническое общество Петербурга заслушало самого Блинова о выгодности для России “сего вагона”. Федор Абрамович имел беседу и с министром путей сообщения адмиралом К.Н. Посьетом, который и дал ход делу.

18 января изобретатель заплатил 40 копеек за гербовый сбор, а 21 января министерский писарь, наклеив гербовую марку, по его просьбе красивым крупным почерком оформил документ, ставший теперь историческим.

Под прошением 46-летний изобретатель собственноручно поставил подпись: “...крестьянин Федор Абрамов Блинов”. В левом нижнем углу подписал: “21 января 1878 года. Жительство имею на Невском, на Калашниковской пристани, дом Невской Лавры, № 69, кв. 21, Плигины”.

Дело это закончилось довольно быстро, учитывая царскую бюрократическую структуру министерств, — 14 марта 1878 года.

Подписали: “...за завед. тех. инспекторской частью инженер И. Кологривов, секретарь: и.д. делопроизводителя инженер Демин...”.

И тут в дело вмешался купец Канунников. Он уяснил какую прибыль может ему дать применение блиновского вагона, ведь тогда в семь раз меньше потребуется подвод при перевозке зерна от хлебных амбаров к пристаням Волги. Имея связи в департаменте торговли и мануфактур и деньги на пошлины, Канунников на другой же день обратился туда с прошением о выдаче Блинову привилегии “на особого устройства вагон с бесконечными рельсами для перевозки грузов по шоссейным и проселочным дорогам”. 20 сентября 1879 года на имя крестьянина-собственника Федора Блинова была выдана долгожданная привилегия, зарегистрированная в “Своде” за № 64.

Вот подлинный текст привилегии:

Поворот платформы, по мнению Блинова, мог быть осуществлен остановкой одной гусеницы-рельса и продолжением движения другой. Это делало вагон чрезвычайно маневренным.

В своем первом изобретении Блинов выдвигал и такую мысль, как использование на транспортных перевозках гусеничного поезда, состоящего из четырех гусеничных вагонов (прицепов). К сожалению, идея Блинова о гусеничных поездах до сих пор до конца не реализована. А сколько бы было сэкономлено миллиардов тонна-километров, лошадиных сил и условного топлива за минувший век! Даже по блиновским масштабам можно сейчас перевозить 40—70 тонн грузов на гусеничных прицепах, буксируемых гусеничным трактором в 100—160 лошадиных сил. Для сравнения скажем, что колесный автосамосвал БелАЗ-549 для перевозки 75 тонн сыпучих грузов нуждается в двигателе мощностью 1000 лошадиных сил!

Волжский механик-самородок создал первый реальный проект кинематической схемы поворота гусеничного транспорта, будь то грузовая платформа, состав ли пассажирских грузовых вагонов с паровозом или трактор, бульдозер, экскаватор, подъемный кран, самоходные строительные леса или танк, самоходная артустановка. Этот блиновский принцип был открыт не где-нибудь в столичных апартаментах, а в российской глубинке, в краю бездорожья и земледелия, в деревне Саратовской губернии.

Шли годы, и постепенно Федор Абрамович Блинов пришел к мысли о необходимости создания собственного предприятия, где он мог бы внедрять свои собственные изобретения. Можно считать, что с первого предприятия Блинова (1883 г.), собственно, и началась машиностроительная промышленность в Балаково. Из ворот сборочного цеха этого завода через пять лет вышел первый в мире опытный образец гусеничного трактора.

Однако предприятие Блинова славилось в первую очередь качественной доходной продукцией – пожарными насосами. Свой первый пожарный насос Федор Абрамович продал балаковской пожарной команде, второй – по просьбе уездных властей в город Николаевск (Пугачев). Третий – неизвестно. А вот четвертый, с цифрой "4", отлитой на корпусе насоса, он подарил родной деревне Никольской.

Мечта создать гусеничную машину не пропадала. Практическое воплощение этой идеи стало возможно благодаря опыту Блинова как пароходного механика и знанию им истории техники XIX века. В самом деле, гусеничный трактор (как часто бывает в области науки и техники) родился на стыке двух отраслей — судостроения и паровозостроения, считавшихся самыми развитыми в дореволюционной России. Поэтому нет ничего удивительного в том, что конструкция блиновского самохода вобрала в себя многое от первого в мире парохода изобретателя Р. Фультона (1803 г.) и первого русского паровоза, построенного уральскими мастерами, отцом и сыном Черепановыми, в 1834 году.

В гусеничном самоходе платформа с грузовыми колесами получила поступательное движение (через гусеничную цепь) за счет вращательного движения ведущего колеса (звездочки). Ведущее колесо имело связь с паровой машиной через бортовую передачу. С первой задачей (вагон) изобретатель справился еще в 1880 году, а вот с постройкой паровоза, предназначенного для буксировки четырех вагонов, Блинову пришлось помучиться около 16 лет.

Все лето 1889 года, не прекращая производства пожарных насосов, Блинов обкатывал по дорогам и на окраине Балакова свой строптивый самоход, находясь постоянно в мучительном поиске его усовершенствования. В 1894 году при строительстве новой модели самохода Блинов за счет переднего привода вынес в кабину рычаги управления бортовыми муфтами. Машинисту оставалось, сидя за котлом, выполнять роль кочегара и тормозить задние колеса. Из двух паровых машин Блинов собрал одну двухцилиндровую с общим валом. На концах полувалов бортовой передачи установили кулачковые муфты, которые приводились в зацепление с шестернями вилкой-рычагом из кабины капитана. Испытания нового самохода на балаковской земле прошли успешно. Они окрылили изобретателя, который, в конце концов, решился показать специалистам и широкой публике свое изобретение на Нижегородской ярмарке в 1896 году.

Но за гусеничный трактор Блинов получил лишь похвальный отзыв, тогда как за пожарную машину, которая произвела на знатоков пожарного дела большое впечатление, он был удостоен бронзовой медали выставки.

Вот что писала по этому поводу газета "Волгарь" в №227 за 1896 год:

Создатель гусеничного трактора все надеялся, что вот-вот произойдет долгожданный случай. Подойдет к нему какой-нибудь толстосум из Петербурга, Брянска или Коломны и попросит его продать привилегию для того, чтобы начать выпускать самоходы его марки. Но чуда не произошло. Никто из промышленников России не протянул руку помощи создателю заветной крестьянской машины.

Потеряв всякую надежду на помощь российских капиталистов в производстве гусеничных тракторов, вернувшись с выставки, Блинов решил открыть сам такой завод в Балакове. Какое-то время с Блиновым сотрудничал Яков Мамин. 20 июня 1898 года в Пензе открылась сельскохозяйственная выставка, организованная обществом сельского хозяйства юго-востока России. Организаторы выставки прислали приглашение и механику Блинову. Не желая тратить время на поездку, Федор Абрамович вместо себя послал Якова Мамина. Поездка для начинающего механика Мамина оказалась весьма полезной. В июле выставку посетил министр земледелия Ермолов. Местная пензенская газета тогда писала:

Внимание министра оказалось решающим для выставочного комитета, чтобы экспоненту Мамину выдать премию – 300 рублей.

После Пензенской выставки Яков Мамин твердо решил заняться самостоятельно изобретательской деятельностью. Он уволился с завода Блинова и вместе с младшим братом Иваном Маминым открыл свою мастерскую.

В 1899 году братья Мамины взяли в кредит немалую по тем временам сумму. Кредит в 22 тысячи рублей дал помещик В.Г.Кобзарь за то, что Яков Васильевич с братьями придумал колесный самоходный локомобиль с двухтактным двигателем завода "Нобель и К^о". Маминский локомобиль через ременный привод крутил просорушку или веялку и самостоятельно ездил от одного гумна до другого.

Якова Васильевича Мамина назовут позже пионером тракторных дизель-моторов.

Большие надежды Федор Абрамович возлагал на младшего сына Порфирия, получившего инженерное образование. Правда, идею отца – наладить своими силами серийное производство самоходов – Порфирий считал утопией. С приездом из Петербурга сына-инженера Блинов начал строить опытный образец нефтяного двигателя, полагая приспособить его в качестве мотора для гусеничного тягача. Тогда он еще не знал, что стационарные двигателя ненадежны для транспортных машин.

Долго ломал голову изобретатель и над проблемой сжигания такого тяжелого для воспламенения топлива, как нефть.

Паровые машины – с внешним сгоранием топлива. В качестве топлива там служили уголь или дрова. Блинов имел уже опыт работы с паровыми машинами. Он и здесь проявил талант механика, первым в мире став отапливать паровозы нефтью вместо угля. А вот как сжигать нефть непосредственно внутри двигателя, Блинов не знал. Кое-какой опыт был накоплен только на Петербургском механическом заводе, названном впоследствии "Русский дизель".

На выставке в Нижнем Новгороде Блинов видел образцы нефтянок этого завода. Они были двухтактные с наружным калорифером, в котором принудительно (от нагрева стенок калоризатора примусом или паяльной лампой) зажигалась подаваемая порция нефти. Так тогда работали первые русские и зарубежные калоризаторные нефтянки. На покупку этих двигателей у Блинова не хватало средств, да и гордость механика это задевало. К тому же он нашел в существующих керосиновых и нефтяных двигателях важный недостаток – их ненадежность и опасность в пожарном отношении из-за открытых калоризаторов (смесеобразующих предкамер).

Существует поверье, что идея собственной модели калоризаторной нефтянки пришла Блинову во время богослужения в церкви Единоверческой, куда хоть изредка, но ходил старый механик со своей семьей. Глядя на кадило, которым помахивал священник Лев Саблин, Блинов сообразил, что вместо наружного, раскаленного докрасна калоризатора можно использовать раскаленные угли. Не дождавшись конца молебна, он тихонько вышел из церкви и поспешил домой.

Много времени провел изобретатель за чертежной доской. Много книг перечитал. Не одно испытание провел на опытном двигателе, пока в ходе эксперимента “шлифовалась” его идея. Так родился запальник — еще одно изобретение Блинова. (Впоследствии многие заводчики — изготовители двигателей— откажутся от наружных калоризаторов и возьмут на вооружение простой конструкции блиновский запальник.)

Изобретя свой калоризатор и запальник, Блиновы обошлись без компрессорной установки немецкого изобретателя Рудольфа Дизеля и открытого калоризатора английской фирмы Горнсби Акройд.

Изобретение нового типа четырехтактного двигателя внутреннего сгорания, работающего на сырой нефти, дало право Блиновым открыть на рубеже XIX и XX веков новое производство с мудреным названием, учитывающим особую религиозность старообрядческого края: “Фабрика нефтяных двигателей и пожарных насосов “Благословение” П.Ф. Блинова”. Фабрику Блинов-сын построил рядом с механическим заводом Ф.А. Блинова. На заводе отца работало в 1900 году всего 25 человек. А на фабрике сына было 150 человек. Сохранившийся рекламный листок и письменные бланки убеждают нас, что под конец жизни старый механик выделил в наследство младшему сыну новое производство, а старое завещал старшему сыну.

В меру сил Федор Абрамович помогал сыновьям. Старожилы помнят, как частенько кучер Кузьма Сучков возил его от дочери к старшему сыну или к младшему, выстроившему свой дом в саду у самой речки Сазанлей. На механическом заводе отца, которым фактически управлял Александр Блинов, ремонтировали паровые машины, пилорамы, котлы, мельничные постава, молотилки. На фабрике Порфирия Блинова продолжали изготавливать пожарные насосы. До 1908 года их было выпущено около 6000 штук. Еще при жизни отца Порфирий Блинов начал готовить серийный выпуск нефтяных двигателей, на изобретение которых 10 мая 1903 года он подал заявку. Но только 30 ноября 1909 года он получил из Петербурга долгожданную привилегию за № 16236. В описании предмета изобретения говорится:

К моменту, когда был получен патент, младший сын Блинова выпустил более 500 нефтянок. Это говорило о солидной мощности его предприятия. Фабрика инженера П. Блинова имела цеховую технологию. Сборка новых насосов и двигателей производилась в отдельном помещении. Рядом стояло каменное двухэтажное здание заводоуправления, где заведующим был механик Н.И. Орлов. В этом же здании внизу размещалась столовая, а наверху — кабинеты, где “на хлебах” жили приезжие рабочие и ученики Блинова. Частенько там жил и сам изобретатель, особенно когда проектировался новый вариант гусеничного трактора. Старый механик забывал порой и пообедать: так спешил закончить свою работу.

Долгое время в конторе хранились чертежи двух вариантов гусеничного трактора с двигателями внутреннего сгорания. Вместо парового котла и двух паровых машин Блинов спроектировал двухцилиндровый вертикальный двигатель, установленный на платформе сзади. Управление мотором вынес в кабину, поставленную ближе к центру трактора. Претерпел конструктивное изменение и гусеничный движитель. Судя по сохранившимся эскизам, Блинова можно считать автором пионерского изобретения — фрикционной муфты, бортовой передачи, гусеничного штампованного звена с почвозацепами (трака) и полужесткой подвески трактора в виде тележки с пятью парами опорных катков. В законченном виде конструкции имели направляющее колесо и ведущую звездочку.

Но воплотить в металле гусеничный трактор с двигателем внутреннего сгорания Блинову помешали болезнь и семейное горе.

1899 год был самым тяжелым для семьи Федора Блинова. 20 мая умер внук — младенец Саша, а 7 ноября скоропостижно скончался от чахотки старший сын Александр Федорович в возрасте 29 лет. 9 сентября схоронили его на отведенном кладбище, что находилось между старообрядческим и новым местным кладбищем. На могиле установили надгробие из черного мрамора.

Не выдержало такую утрату — потерю старшего сына — сердце Федора Абрамовича. Вскоре после похорон сына его разбил паралич. Тяжелая болезнь приковала изобретателя к постели. Временами он уходил в забытье, а когда был в сознании, просил дочь Устинью, чтобы она возила его по комнате в специально сделанное кресле. Больные ноги отца зябли. Тогда дочь надевала на них валенки. Шею укутывала пуховым платком, и старый механик дремал. Часто бредил. В бреду воображал, что это не кресло, а трактор, и едет он на нем в Петербург, в Академию наук, показать свою чудо-машину.

...Перед смертью Федор Абрамович, как вспоминала внучка, был в полном сознании. Попрощаться с ним в этот день пришли родные. Похудевший от заводских хлопот и семейного горя, Порфирий наклонился к отцу, который с любовью и надеждой посмотрел ему в глаза.

— Прошу, Проня, дострой самоход с новым двигателем. Пусть на нем стоит блиновская марка. Там, где он появится, будет жива в народе память обо мне... И последняя просьба. Похороните меня не на старообрядческом кладбище, а у завода.

В деревянном домике под сенью вековых осокорей на мельнице у дочери скончался талантливый механик-самоучка Федор Абрамович Блинов, не дожив месяца до 71 года.

В Единоверческой церкви села Балашова зарегистрировали акт о том, что “24 июня 1902 года умер (погребен 26 июня) крестьянин Вольского уезда Черкасской волости деревни Никольской Федор Абрамович Блинов, 70 лет, от паралича. Похоронен с причтом на местном кладбище. Священники Николай Николотов, Лев Саблин”.

Новое местное кладбище возникло в 1891 году прямо за первым заводом Ф.А. Блинова. Правее была нефтемоторная фабрика П.Ф. Блинова. Так что дети выполнили завещание отца, не нарушая церковный устав и порядок захоронений, который находился под контролем волостного старшины. Рабочие литейщики изготовили и положили на могилу изобретателя большую чугунную плиту, в знак уважения и памяти о своем учителе.

Через месяц после смерти отца Порфирий Блинов закрыл его механический завод и все внимание сосредоточил на серийном изготовлении нефтяных двигателей и пожарных насосов. Для строительства новых цехов нужны были средства, и пришлось залезть в долги. На сей раз кредит предоставил Анисим Мальцев — младший наследник купца-миллионера.

К 1913 году ухудшился сбыт пожарных насосов и нефтянок П. Блинова. Владелец фабрики “Благословение” признал себя банкротом, и предприятие перешло в руки кредитора. Тот вскоре скоропостижно скончался, оставив память о себе лишь пышными поминками и постройкой в городе Балакове старообрядческого Троицкого храма. Во время первой мировой войны фабрика стала собственностью акционерного общества “Нечаев и К°”, которое, не имея опыта в двигателестроении, окончательно развалило производство.

Первым в России, кто решился продолжить дело волжского механика, был муж внучки Блинова — обруселый немец Александр Августович Байхерт, уроженец города Сумы. Как инженер, Александр Байхерт заинтересовался чертежами Федора Абрамовича Блинова и стал изучать личный архив механика-самоучки. За два года между делом он создал на базе блиновских чертежей и эскизов два своих проекта гусеничного трактора. Один, как и блиновский проект, — с нефтяным двигателем, второй — с бензиновым двигателем, автомобильного типа. Последний — более компактный, но сложный в изготовлении, так как невозможно было на заводе Задкова изготовить ряд узлов (аккумулятор, магнето и др.). И тем не менее свою идею Байхерт поведал хозяину завода. Тот категорически запретил “портить железо”.

Отказ строить гусеничный трактор глубоко возмутил механика. Байхерт вместе с женой и семьей обанкротившегося Порфирия Блинова переехал в 1913 году в Петербург, где они устроились инженерами-конструкторами на механический завод акционерного общества “Л. Нобель и К°”. На этом заводе Байхерт и, по-видимому, Порфирий Блинов участвовали в создании первых дизельных моторов для подводных лодок.

Вскоре Порфирий умер, а Байхерта в Балаково (после революции) пригласил Илья Николаевич Никишов — главный инженер завода “Металлист” № 18.

Гусеничные тракторы Блинова и его последователя Байхерта не нашли промышленного изготовления из-за отсутствия в дореволюционной России такой отрасли. Зато идею Блинова быстро подхватили капиталистически развитые страны: Англия, Германия и Америка, которая уже в 1914 году выпустила 55 тысяч тракторов всех типов, а в 1920 году — 340 тысяч. С 1912 года, с выпуском американской фирмой “Холт” полугусеничного трактора, начался “бум” по проектированию этих машин. Как говорится, конструкцию усовершенствовали всем миром, и поэтому серийную модель трактора уместно считать плодом коллективного автора. Десятки типов и схем гусеничного движителя и тракторных двигателей предложили конструкторы Западной Европы и Америки. Тогда же широко были известны гусеничные тракторы фирмы “БЕСТ” в 30 лошадиных сил.

Одни фирмы достигли успеха в создании топливной аппаратуры, другие — в подборе мягкой подвески гусеницы, третьи — в конструкции бескомпрессорных двигателей высокого сжатия. Некоторые известные, такие, как “Рено”, “Линке”, “Гофман-Буш”, подражая проекту Ф.А. Блинова, делали передние направляющие колеса гусениц с зубьями, как и заднее ведущее колесо (звездочку). Нельзя не отметить и новизну некоторых гусеничных траков и подвесок. Время, инженеры различных фирм внесли свои коррективы в проект гусеничного трактора Блинова с двигателем внутреннего сгорания.

Наибольшее признание в техническом мире получили американские гусеничные тракторы фирмы “Катерпилар” (в переводе—гусеничный). Американские конструкторы оценили достоинство и рациональность последней схемы блиновского гусеничного движителя. Это лишний раз подтверждает “патентную чистоту” идей нашего земляка! Разумеется, американские конструкторы усовершенствовали форму гусеничной цепи и упростили конструкцию направляющего колеса, но усложнили по ряду причин конструкцию опорных и поддерживающих катков, а также в целом раму трактора и бортовую передачу.

В конце 1920-х годов ученые и инженеры всех стран начинают сотрудничать по проблеме создания не только рациональной конструкции гусеничного движителя, но и в разработке специальных моторов, пригодных для таких машин. После долгих дебатов большинство стран склонилось к применению тракторных дизелей, а не карбюраторных двигателей. Многие западные фирмы идею Ф.А. Блинова и Я.В. Мамина об использовании “полудизелей” с запуском от запальника быстро подхватили.

Так, в 1920-е годы гусеничные тракторы (и грузовые автомобили) стали работать на тяжелых сортах топлива с применением (по Блинову—Мамину) форкамерного смесеобразования и запуска двигателей от запальника. С появлением бескомпрессорных дизелей с топливной аппаратурой высокого давления фирмы “Виккерс Бош” (Швейцария), “Зульцер”, “МАН”, “Фербенс моторс” отрасль тракторостроения сделала заметный скачок вперед. Полудизели ушли в историю, как переходный этап. Появились гусеничные тракторы с дизельными двигателями.

В 1937 году такой трактор С-65 с мотором М-17 создал коллектив Челябинского тракторного завода (конструкторы П.М. Данилюк, М.Ф. Балжи и др.).

Советские конструкторы М.И. Кошкин, Ж.Я. Котин, И.Я. Трашутин, К.Ф. Челпан, Я.Е. Вихман и другие создали первый в мире гусеничный танк Т-34 с дизельным мотором В-2.

Так мечта волжских изобретателей Ф.А. Блинова, А.А. Байхерта и Я.В. Мамина независимо от них соединилась в этих видах новой техники.

Память о Ф.А. Блинове долго хранили его нефтянки и пожарные насосы. Как вспоминал бывший житель села Царевщина Саратовской области Петр Васильевич Саладин, в 1930-е годы он работал в селе мотористом на мельнице. Горизонтальный нефтяной двигатель в 16 лошадиных сил имел на раме табличку: “Нефтемоторная фабрика. “Благословение” П. Блинова”. В 1940-е годы, плавая на пароходах, отец показывал сыну Анатолию Ильичу Никишову, палубные люки, решетки, отлитые на заводе Блинова. Помнят старожилы и ручные двухцилиндровые пожарные насосы, и пожарную машину с одноцилиндровым плунжерным насосом, конструкции Ф.А. Блинова.

Не сохранились вагон и самоход Блинова, но дело его приобрело невиданный размах. Осуществилась в полной мере мечта нашего земляка. Не обойтись ныне без гусеничных тракторов и тралевочных машин, скреперов, экскаваторов и бульдозеров строителям и нефтяникам Сибири, горнодобывающей промышленности Севера. Во всех уголках земного шара трудится блиновская машина. Думал ли он при жизни о таком размахе своей идеи? Наверное, думал! Иначе не стал бы посвящать всю жизнь гусеничному “самоходу”.

Однажды в беседе с будущим последователем идеи тракторизации России учеником Яшей Маминым Блинов произнес пророческие слова: “Не поняли меня купцы, не поняли, над чем я работаю, но если доживешь, Яша, то увидишь, какое колоссальное дело будет выполнено этими машинами”.

Пророчество Блинова сбылось. Еще при жизни Я.В. Мамина (уже в 1938 году) Советский Союз вышел на первое место в мире по выпуску гусеничных тракторов. С 1956 года весь тракторный парк перешел на гусеничные и колесные тракторы, работающие на тяжелых и дешевых малотоксичных сортах топлива. Так, спустя полвека восторжествовала в широком масштабе идея волжского механика-самоучки Федора Абрамовича Блинова и его учеников-последователей, вписавших первую и главную строку в историю гусеничного трактора.

Использованные материалы:

- Деревянченко, А.А., Чулков, А.Г. Волжский самородок: Страницы жизни Ф.А. Блинова. - Саратов: Приволжское книжное издательство, 1990.