География История Экономика Образование Культура Личности

Спасокукоцкий С.И.


Профессия врача — единственная из всех профессий, о которой каждый человек — даже с детских лет — имеет свое строго избирательное, придирчиво-требовательное понятие. И у каждого — пусть самого здорового — складывается свой идеал доктора. Заслужить славу хорошего врача нелегко, особенно славу хорошего русского врача. Ведь у медиков дореволюционной России—с ее страшной бедностью, бескультурьем, отсталостью и огромными пространствами — особая слава и особая судьба. Их будничная, рядовая работа была, по сути дела, подвигом — тихим, не всегда заметным, но щедрым и бескорыстным. Самоотверженные подвижники, они спешили на помощь больному в любое время дня и ночи, в самую лихую погоду, по бездорожью, лечили при полном почти отсутствии элементарных санитарных условий, без квалифицированных помощников, зачастую бесплатно и на свой счет. Своим беспредельным гуманизмом, ненарочитой простотой и скромностью они максимально приближались в глазах окружающих к идеалу истинного доктора.

К этому удивительному поколению русских врачей, которые даже простым исполнением своего служебного долга заслужили почтительное всеобщее уважение и огромную популярность, принадлежал Сергей Иванович Спасокукоцкий.

Первые представления о высокой моральной ценности самой нужной профессии на земле Сергей Иванович получил в доме отца, земского врача Ивана Васильевича Спасокукоцкого. Иван Васильевич, выбирая для себя род деятельности, пошел необычным для сына сельского священника, но неудивительным для разночинца того времени путем: вместо семинарии — университет. Он стал настоящим русским врачом и вообще представлял собой личность очень примечательную. Рослый, статный красавец, светловолосый и светлоглазый, он даже внешностью напоминал древнего бога врачевания Эскулапа, был неутомим в помощи страждущим и пользовался их неизменным и искренним расположением. Необычную фамилию дали ему неспешная смирная речка Кукоть во Владимирской губернии и церковь Спаса на ней, где служил священником один из его предков.

От природы Иван Васильевич был завидно здоров, но зато судьба его оказалась неслыханно трудной, до обидного несправедливой. Он женился на последней представительнице обедневшего древнего рода князей Шелеспанских — молодой, красивой Ольге Абрамовне, но уже через семь лет потерял ее, оставшись после смерти любимой жены с четырьмя малолетними детьми на руках. По какой-то злой случайности и второй его брак длился тоже только семь лет, после чего число сирот увеличилось до семи. Схоронив и вторую жену — Стефанию Ивановну (женщину передовых взглядов, добрую, отзывчивую, любившую всех детей Ивана Васильевича одинаково), он замкнулся в себе, поугрюмел, посуровел. Детей он жалел и любил, но воспитывал в строгости, закалял, приучал к трудолюбию. Жили они в маленьком именьице Смыслове, полученном его первой женой в приданое.

Навсегда запечатлелась в душах братьев и сестер Спасокукоцких живописная сельская местность, где росли они: и чистая лужайка перед домом; и сам дом — небольшой, одноэтажный, с мансардой, одиноко стоящий на крутолобом взгорке над прудом, который сильно зарос травой и кустарником; и широкий из тонкого кругляка мостик с перилами — через ложбинку; и неторопливая узкая тропка к дому...

В этом стареньком деревянном небогатом доме вырос и Сергей Иванович, третий ребенок Ивана Васильевича от первой жены, родившийся 10 июня 1870 года в городе Костроме. От матери он унаследовал тонкие черты лица, от отца — силу и превосходное здоровье. Когда умерла мать, ему было четыре года. Современники, помнившие Сергея в детстве, рассказывают, что он рос очень живым, любознательным, крепким и румяным мальчиком. Замечательно учился, любил физический труд, хорошо знал многие ремесла: столярное, слесарное, умел пахать, сеять, молотить и с удовольствием что-нибудь мастерил, для младших братьев и сестер делал забавные игрушки, чинил замки дверные ручки. Крепкие и гибкие с детства пальцы потом уверенно держали скальпель.

В августе 1888 года после успешного окончания гимназии Сергей Иванович подает заявление в Московский университет на медицинский факультет. Это его самостоятельное решение несказанно обрадовало отца, который страстно желал, чтобы сын стал его последователем, но, однако, не оказывал на него ни малейшего давления, терпеливо ожидая, что выберет сын. Позднее и младшие сестры Сергея Ивановича стали медиками. Оля — земским врачом и всю жизнь отдала сельской больнице, Таля (Наталья Ивановна) впоследствии стала видным хирургом, одна из первых женщин России получила степень доктора медицины.

Большая неоценимая удача — встретить на своем пути учителя. Сергею Ивановичу повезло необыкновенно: он учился в Московском университете в годы, когда медицинский факультет представлял собой средоточие научной медицинской мысли России. Здесь трудились выдающиеся профессора, сказавшие свое весомое слово в науке: К.А. Тимирязев (ботаника), Н.В. Склифосовский (хирургия), А.Г. Столетов (физика), Д.Н. Зернов (анатомия), В.Ф. Снегирев (гинекология) и другие. После окончания университетского курса Спасокукоцкий был рекомендован советом профессоров в качестве сверхштатного ординатора в хирургическую клинику профессора Л.Л. Левшина, где тоже прошел прекрасную академическую школу.

Еще на ученической скамье одаренного студента привлекали хирургические методы ампутации конечностей, разработанные великим Пироговым. Развитию идей своего кумира Сергей Иванович посвятил диссертацию “Костная пластика при ампутации конечностей”, защищенную в 1897 году. Через два месяца молодой доктор медицины приезжает город Смоленск, чтобы принять в заведование мужское хирургическое отделение губернской земской больницы. И на другой день уже оперировал!

Одиннадцать лет работы в Смоленске — это самоотверженная, трудная, порою нудная повседневная борьба за перестройку всей постановки больничного дела, в частности хирургии Энергичный, смелый и честный врач, всего четыре года назад подписавший лекарскую присягу, где обязался помогать страждущим “по лучшему разумению”, он неутомимо добивался введения нового, что было тогда, в конце XIX века, во врачебной практике.

В Европе чистоту в больницах ввел венский хирург Теодор Бильрот. Он первым понял, что ужасающе высокую смертность вызывает “больничная горячка”, причина которой — грязь. По примеру венгерского доктора Игнацы Земмельвейса Бильрот добился, что все хирурги перед операцией стали мыть руки в хлорной воде. В это же время, в середине XIX века, английский хирург Джозеф Листер предложил использовать для предохранения послеоперационных ран от заражения бактериями бинты, пропитанные карболовой кислотой. Это имело огромное значение, — началась новая эра в медицине, эра антисептики. Следующим этапом, последовавшим примерно через 15 лет, была асептика. Начал этот этап выдающийся французский химик Луи Пастер, который для борьбы с микробами применил высокую температуру, то есть стерилизацию. Благодаря стерилизации в рану вообще не попадают болезнетворные бактерии, вызывающие воспалительный процесс.

Спасокукоцкому нелегко было добиться, чтобы его коллеги (и начальство) поняли: век хирургии, сопровождающийся “больничной горячкой”, прошел, наступило новое время — время антисептики и асептики. Но то, что было ясно молодому хирургу, прошедшему студенческую практику в клинике Склифосовского, вызывало недоумение и даже противодействие у его подчиненных. Прошел немалый срок, пока палаты, операционная, коридоры и все подсобные помещения заблистали чистотой, пока больных стали купать и одевать в чистое белье, пока сами врачи и обслуживающий персонал привыкли к новому своему белому одеянию.

Это была трудная и важная победа молодого хирурга. Однако главное — бесценный практический опыт. Провинциальный хирург смело брался за любые операции, даже за те, которых до него не делали в академических клиниках: грыжесечение, лапоротомия (вскрытие хирургическим путем брюшной полости), гастроэнтеростомия (наложение соустья, то есть соединения, между желудком и петлей тонкой кишки), операции по поводу рака желудка, заворота кишок и другие. За десять лет работы земским врачом им была сделана почти половина всех желудочных операций в России. Ни один из ежегодных хирургических съездов (с 1900 года) не прошел без докладов Спасокукоцкого, сенсационных по своим фактическим данным, по количеству сделанных операций, а на IX съезде он был избран заместителем председателя съезда! К этому времени (1909) через хирургическое отделение смоленской больницы прошло 50 экстернов и ассистентов, из которых многие стали впоследствии выдающимися деятелями медицины. Неоспорим успех С.И. Спасокукоцкого в костной хирургии, хирургии мозга, легких, желудка.

Предложение переехать в Саратов застало ведущего хирурга Смоленска в пору его наивысшего взлета. Давно уже стало привычным искреннее восхищение исцеленных и почтительное поклонение коллег (в том числе иностранных), уже почти не осталось области человеческого тела, недоступной его скальпелю, стала казаться закономерностью упорядоченность больничного быта. Года приближались к 40, то есть к той временной грани, за которой редко следуют крутые перемены. И вот... “Приезжайте, займете кафедру госпитальной хирургии университета”, — приглашал Василий Иванович Разумовский, известный казанский хирург, назначенный ректором открываемого в 1909 году Саратовского университета. Сергей Иванович согласился.

Переезд в Саратов внес серьезные перемены в его, казалось бы, устоявшийся образ жизни. Во-первых, земский врач собирался стать университетским профессором. Явление уникальное! Не было в истории России подобного случая. Неизвестно, как еще отнесутся к этому “наверху”. Во-вторых, было покончено с холостяцким житьем: он давно — почти десять лет — и взаимно любил замужнюю женщину из Смоленска, у которой было трое детей, но она не хотела до их совершеннолетия разводиться с мужем. Теперь дети выросли, и Софья Васильевна приехала к Сергею Ивановичу. Осенью 1909 года в маленькой деревенской церкви за Волгой они обвенчались. Счастливые Спасокукоцкие поселились в доме Степанова на улице Константиновской (ныне улица Советская).

А вот с профессорством все осложнилось. Спасокукоцкий приехал в Саратов в самом начале 1909 года, когда еще не было Закона об учреждении университета (он был подписан лишь в июне). Поэтому Сергей Иванович принял в заведование хирургическое отделение городской больницы.

Начало было точно такое же, как в Смоленске. Не успел новый заведующий осмотреться (чуть ли не на следующий после приезда день), как пришлось взяться за скальпель. И с первых же дней Сергей Иванович упрямо и решительно повел принципиальную борьбу с совершенно неудовлетворительным, но таким привычным для персонала положением дел. Настойчиво преодолевая пессимизм и угрюмое, порой враждебное сопротивление людей ленивых и невежественных зачастую, Сергей Иванович одновременно производил переворот в методике хирургии, упорно вводя асептику. Каждый операционный день — понедельник, среда, пятница — он трижды, а то и более вставал к операционному столу. Вызывавшие суеверный парализующий страх у коллег операции по поводу заворота кишок, аппендицита, грыжесечение стали для него почти обыденными еще в Смоленске.

Но беспокойная творческая натура нетерпеливо подталкивала хирурга-новатора к постоянным поискам новых эффективных методов лечения. Впервые в своей практике он применил способ обезболивания (анастезия Бира), вводя лекарство в спинномозговую полость, и повторил его 11 раз уже в первый саратовский год; продолжал биться над трудноразрешимой в течение долгих десятилетий проблемой: найти возможность полного, безвредного для хирурга обеззараживания рук перед операцией Многолетние бактериологические исследования и клинические наблюдения привели Спасокукоцкого к принципиально важному выводу, что микробы попадают в операционную рану не только из верхних слоев кожи, но и из глубоких. Искомый результат, к которому он пришел (в конце двадцатых годов), ошеломил своей гениальной простотой: обработка кожи должна происходить поэтапно: во-первых, механическая очистка, во-вторых, обезжиривание и, в-третьих, дубление спиртом. Механическая очистка и обезжиривание достигаются двукратным мытьем рук в десятипроцентном теплом растворе аммиака в течение 3—5 минут, затем 3—5 минут руки подвергают дублению спиртом. Доступ микроорганизмов из глубоких слоев кожи в операционную рану преграждается. Вначале предложение Спасокукоцкого вызвало недоверие хирургов, которым было жутко довериться “мытью в теплой водице”. Но очень скоро этот способ (доработанный совместно с И. Кочергиным и получивший название: способ мытья рук по Спасокукоцкому-Кочергину) был безоговорочно и повсеместно принят.

Дни шли, заполненные больничными и житейскими хлопотами. Но их суетность не опустошала ученого, всю свою жизнь подчинившего выполнению святых слов врачебной присяги: “...продолжать изучать врачебную науку и способствовать всеми своими силами ее процветанию”. Сергей Иванович приехал в город, где по сложившейся уже прочной прекрасной традиции прогрессивные врачи высоко держали знамя науки, объединенные Физико-медицинским обществом. Оно появилось в Саратове, в глухой провинции, еще в шестидесятых годах XIX века, когда и в столицах эти общества едва зарождались. Энтузиастов-врачей, остро нуждающихся в общении, соединяла высокая благородная цель — разработка научных и практических вопросов медицины. Это были замечательно бескорыстные, влюбленные в свое дело специалисты. Общество на свои небольшие средства открывало лечебницы и, как записано в одном из его протоколов, врачи “не только бесплатно несли обязанности по лечебнице, но еще добровольно облагали себя штрафом за неявку приемам и дежурствам”. Насколько хватало их сил, знаний и средств, они способствовали процветанию медицинской науки. Среди членов общества были очень талантливые врачи, в частности хирурги, и, по словам В.И. Разумовского, “со времени доктора Розенталя хирургия в г. Саратове всегда стояла высоко”.

В первые же дни пребывания в Саратове Сергей Иванович Спасокукоцкий пришел в Физико-медицинское общество. Заседания, как и прочая деятельность филантропов, проходили в здании, построенном на средства общества в 1899 году на углу Б. Сергиевской и Никольской (ныне улица Чернышевского и улица Радищева); место под здание было отведено городом бесплатно. Через десять лет здесь временно — до постройки собственного здания — расположился Саратовский университет. Но общество по-прежнему с его разрешения собиралось здесь. 5 марта на заседании общества Сергей Иванович Спасокукоцкий был введен в его члены. На следующем (8 апреля) единогласно избран в действительные члены. На этом же собрании, еще будучи гостем (баллотировка новых членов проводилась в конце заседания), Сергей Иванович, как человек, исходящий прежде всего из интересов дела, активно участвует в обсуждении всех вопросов и высказывает свое — нередко идущее вразрез с общепринятым — мнение. Здесь впервые Сергей Иванович твердо высказал давно обдуманную мысль о том, что врач не должен, не имеет права быть брезгливым.

В начале саратовского периода Спасокукоцкий продолжает осваивать резекцию желудка. 3 октября 1909 года он сделал сообщение по поводу желудочных операций на очередном заседании общества, демонстрировал больного с оставшейся после подобных вмешательств хирурга одной третью желудка; оперируемый чувствовал себя хорошо. Счет подобным операциям шел уже на многие десятки, но Спасокукоцкий, докладывая об этом благополучном случае, не скрыл, что он только что потерял больную, которой удалил часть желудка три дня назад. Внутреннее кровотечение в несколько часов свело ее в могилу. Погиб еще один человек. Каждый раз это невосполнимая утрата, природа не запасается копиями... И каждая такая ошибка долго не отпускает из цепких своих тисков, и терзает изнурительная мысль, что и на этот раз риск, несмотря на всю осмысленность свою, не оправдал себя. Однако когда нет иного пути спасти человека операция — жесткая, настоятельная необходимость. И все-таки, говорил Спасокукоцкий, хирургия — это бессилие медицины, крайнее средство, к которому врач должен прибегать только в случае безысходности. Так говорил хирург, не одну тысячу раз бестрепетно бравший скальпель в руки.

Профессор В.И. Разумовский, слушая доклад Спасокукоцкого о резекции желудка по поводу рака, не мог не восхититься мастерством коллеги.

“Я здесь гость, — сказал он, — и извиняюсь за вмешательство в прения. Делаю это потому, что уже не первый раз слышу доклады Сергея Ивановича и всегда слушаю их с удовольствием. Надо заметить, что Сергей Иванович по желудочной хирургии опередил нас, профессоров: желудочная хирургия мало прививается даже в клиниках... Тем более отрадно, что провинциальный хирург является блестящим представителем в рассматриваемой области у нас в России и известен за границей”.

В течение последующих лет Сергей Иванович несколько раз докладывает о результатах своих наблюдений в Физико-медицинском обществе. 12 декабря 1911 года он выступил с докладом “Об отдаленных результатах резекции желудка”. Как всегда, доклад Сергея Ивановича вызвал жаркие споры. Однако многие ведущие саратовские хирурги соглашались, склоняя голову перед огромным опытом докладчика, что “радикальное, возможно раннее, вмешательство, в виде резекции желудка, имеет за собой достаточные преимущества перед другими способами”. Излечение рака желудка — перед этой грозной болезнью опускали руки даже самые смелые хирурги — всегда интересовало Спасокукоцкого. Еще в 1907 году он выступил на VII хирургическом съезде с докладом “Широта показаний к резекции желудка при язве и раке его” на материале 270 операций. В Саратове он продолжает упорно искать причины развития paка и приходит к выводу, что 45 процентов оперированных раковых опухолей развилось из язвы. Отсюда: ранний диагноз и операция рака — это диагноз и операция язвы.

Но вот и диагноз поставлен вовремя, и операция проходит успешно, а больные гибнут вследствие послеоперационных осложнений. Анастомозит — так Спасокукоцкий назвал воспалительный процесс в желудке, главным образом в месте анастомоза - соединения тонкого кишечника с желудком. Вывод: отказ от шелковых швов, замена их кетгутом (специально обработанные нити из овечьих кишок, имеющие способность рассасываться в организме). Второй вопрос: как избежать почти неотвратимого воспаления брюшины? Ответ пришел через полтора десятка лет настойчивых поисков.

“Самым неприятным осложнением резекции является, несомненно, истечение в брюшную полость содержимого двенадцатиперстной кишки и желудка при распадающемся раке... Лучшие условия создаются оперированием вне брюшной полости на зажатых просветах культей желудка и кишки, вытянутых наружу. Для этого требуется, чтобы желудочный зажим надежно сдавливал желудок и позволял произвести некоторое натяжение. ...Выработанный нами инструмент весьма близко напоминает всем известные щипцы для горячей завивки волос, из которых, изучая ценность идеи желобообразного зажима, мы и создали нашу первую модель, отогнув несколько и утончив круглый стержень. ...Создавая наш инструмент в 1925 году в Саратове, мы не вполне были уверены в правильности нашей идеи. Однако опыт нашей саратовской работы и московской в текущем 1926 году вполне оправдал наши надежды”.

Последние слова были сказаны им через 15 лет, когда он был уже общепризнанным незыблемым авторитетом в области желудочной хирургии. А в начале XX столетия приходилось настойчиво доказывать свою правоту и трудно было убеждать осторожных и немного суеверных — в силу своей профессии — врачей, каждый раз перед операцией взвешивающих все шансы “за”. Даже огромное число удачных операций убеждало с трудом.

На II хирургическом съезде не просто стоит вопрос о гастроэнтеростомии, но идут уже споры, в каком месте желудка накладывать соустье. А через год Спасокукоцкий опубликовал статью “Непроходимость привратника и ее хирургическое лечение”. Через три года на IX Пироговском съезде он доложил о 81 такой операции. Это было начало новой эры в русской хирургии. О сложнейших операциях докладывал провинциальный хирург, не обладающий, разумеется, такой оснащенной техникой, какая была в лучших университетских клиниках! В своем мастерстве он дошел до совершенства, поднялся на самый высокий уровень академической (не больничной!) медицины. Это была вершина. Хирурга. Но не хирургии.

Спасокукоцкий еще в начале своей саратовской практики сделал 24 операции по поводу аппендицита, в 1910 — 57, и “все увенчались полным успехом”. “Лишая человека возможности нормально питаться и изводя болями аппендицит резко понижает трудоспособность рабочего населения и идет в сравнение с грыжесечением”. Не случайно Сергей Иванович сравнивает аппендицит с грыжей: грыжи среди крестьянского и рабочего люда были частой и смертельной болезнью. Сергей Иванович впервые попытался спасти жизнь страдающего грыжей человека хирургическим путем в 1898 году в Смоленске. Попытка была неудачна. А через два года на I хирургическом съезде, где грыжи были главной темой дня, он доложил о 257 операциях, из которых 206 сделаны им лично, в то время как докладчик Склифосовский мог сказать только о 60, произведенных в его отлично оборудованной клинике. Еще через два года число грыжесечений Спасокукоцкого — 628! В Саратове же эта операция тогда еще не вошла в хирургическую практику.

Составляя отчет по хирургическому отделению Саратовской городской больницы за 1910 год, С.И. Спасокукоцкий отметил, что из 102 оперируемых умерли только двое и что “грыжесечение прочно завоевало себе доверие населения”.

Главная же направленность хирургических изысканий Спасокукоцкого первых месяцев и лет в Саратове не аппендицит, не грыжа и даже не гастроэнтеростомия, где многое еще было не ясно (методика ее разрабатывалась им более 30 лет). Не торопясь, не подгоняя себя, все время расширяя горизонт своих хирургических возможностей, Сергей Иванович постепенно приступает к операциям на головном и спинном мозге. Впервые им произведена трепанация черепа. Это произошло 22 октября 1910 года. Цель операции — излечение эпилепсии, тяжелейшего заболевания, влекущего за собой глубокое психическое расстройство, часто несчастные случаи и даже преступления. В России насчитывалось тогда около 250 тысяч больных эпилепсией. Специальные лечебницы для эпилептиков, содержащиеся на частные средства, существовали только в Москве и Петербурге. Поэтому лишь около четырех тысяч больных пользовались лечением, то есть практически эпилептик не попадал в орбиту медицинского обслуживания. Проблема лечения этих больных была острейшей.

И вот первая трепанация черепа. Через полтора месяца Сергей Иванович решается представить на суд коллег своего оперированного больного и свой вывод: эпилепсия в ряде случаев излечима!

“Должен сознаться, что я приступаю к своему докладу с большим смущением, — говорил хирург. — ...Наш случай, конечно, также не может претендовать на доказательность в вопросе об излечимости эпилепсии трепанацией. И если я решился выступить перед вами, то только ввиду большого интереса этого вопроса и его большой практической важности... Моя цель — побудить врачей к применению хирургического лечения в соответственных случаях. Кроме того, я хотел бы обратить внимание на... факт, а именно: операция устраняет не только припадки, но и слабоумие”.

В отчете за 1910 год заведующий хирургическим отделением Саратовской городской больницы кратко пометил, что в этом году начат ряд операций на головном и спинном мозге.

Большое значение для Спасокукоцкого имело начало операций на спинном мозге. Дважды пришлось делать операцию по освобождению мозга от давления. Результат превзошел все ожидания: после вторичного оперирования больная с парализованными ногами стала ходить. И что удивительным показалось Сергею Ивановичу, — люди стали больше верить в благоприятный исход хирургического вмешательства. Нередко попадались больные с опухолями мозга, которые редко подлежат операции, так как почти невозможно определить место нахождения опухоли. Такие операции считаются сложными и сейчас, спустя 70 лет при превосходно оснащенных новейшей техникой операционных. А тогда в городской больнице не было порой элементарного оборудования. Заведующий хирургическим отделением вынужден ходатайствовать о приобретении электродвигателя и режущих инструментов, без которых операция черепа “совершается слишком медленно и тягостно для больного”.

Оборудование больницы недосчитывало многого из насущно необходимейшего, например, рентгеновского аппарата, без которого (сейчас это самоочевидно) трудно ставить диагнозы внутренних болезней. Живя в Саратове, Сергей Иванович вынужден был серьезно заняться хирургией почек, так как столкнулся с фактом сильного распространения каменной болезни почек в Поволжье. Распознавание камней почек крайне трудно и почти невозможно без рентгеновской фотографии. Поэтому на одном из заседаний Общества Сергей Иванович категорически заявил, что без рентгена нельзя проводить операции, связанные с удалением камней из почек.

В таких условиях работал врач, призванный своей профессией отвечать за жизнь многих сотен людей.

“В отчетном (1910) году в хирургическом отделении лечилось с оставшимися от прошлого года 1034 хирургических больных, из коих: выздоровело 920, смертных случаев было 64, осталось на 1 января 1911 года 50”.

“Хороший результат и малое количество смертельных исходов, — резюмировал заведующий отделением, — обуславливается строгим применением чистоты в ваннах, палатах, операционной строгой асептикой”.

В 1910 году Спасокукоцкий продолжает исследования в области костной хирургии. Первая попытка пересадить живую кость, взятую от самого больного (ребро), на место удаленной при операции по поводу саркомы локтевой кости увенчалась успехом. Рука полностью сохранила подвижность при своем прежнем нормальном виде. Рентгеновская фотография показала, что пересаженная кость срослась с остатками локтевой.

Так предельно насыщенные творчеством прошли первые два года в Саратове. Позади полторы тысячи блестящих операций, среди них сложнейшие, сделанные на самом высоком уровне хирургического мастерства. Начата разработка операционной методики нейрохирургии, костной хирургии, хирургии легких, почек, желчных путей. Но цель, ради которой оставлен был Смоленск не приблизилась, путь на университетскую кафедру прежнему закрыт: не разрешает министр просвещения Кассо. Пока Разумовский пытается пробить брешь в бюрократической стене Спасокукоцкий летом 1911 года, расстроенный, уезжает за границу.

Осень 1911 года Сергей Иванович встретил, однако, уже как профессор Саратовского университета, заведующий кафедрой госпитальной хирургии: настойчивость Разумовского победила. На базе городской больницы была создана госпитальная хирургическая клиника, которой стал руководить новый профессор. С этого времени начинается новый этап биографии выдающегося хирурга, который длился до переезда в Москву.

Последующие 15 лет саратовской жизни Спасокукоцкого не были ровными: были и трудности, и разочарования, и радость творчества, удачных находок, закономерных побед. В нем горел внутренний огонь, согревающий не только страдающих недугами людей, которых он лечил, но и поддерживающий в нем самом жгучий, неутоленный интерес к жизни, ко всему, что касалось его профессии. Он необыкновенно много знал и колоссально много умел, но он никогда не считал свое образование вполне законченным. Поэтому всегда учился. Его учителями были не только светила медицины — отечественные и зарубежные, но и те, ради кого приобретал врачебные познания, — больные. От них учился долготерпению, трудолюбию, наблюдательности, у них перенимал даже подчас и лекарский опыт. Его отец, несмотря на огромную практику, богатства не приобрел, так как бедный народ лечил всегда бесплатно. Сергей Иванович следовал благородному, хотя и жертвенному примеру своего его отца. Три года в ординатуре Л. Левшина, в госпитале на греко-турецкой войне 1897 года и во время русско-японской войны во главе отряда Красного Креста на Дальнем Востоке он работал бесплатно, только из человеколюбия и желания приобрести опыт; в годы первой мировой войны вел в Саратовском университете сразу три кафедры, читал три лекционных курса, оперировал в двух клиниках и военном госпитале, вел интенсивную общественную деятельность. В 1918 году организует в Саратове госпиталь для долечивания и восстановления трудоспособности раненых и больных красноармейцев и становится директором его — первого в Советском Союзе. На его базе впоследствии (в 1945 году) был открыт научно-исследовательский институт травматологии и ортопедии. Тогда же, в 1918 году, по предложению Спасокукоцкого в Саратове открывается санаторий для туберкулезных детей.

Для Сергея Ивановича же каждый человек, независимо от социальной принадлежности, представлял интерес. Современники, наблюдавшие его в общении с больными, удивлялись тщательности его исследования. Иногда, устанавливая диагноз или обследуя пациента после операции, он слушал его по целому часу и даже, становясь на колени, слушал не только пульс, сердце, легкие, но и живот. Не случайно стоустая молва прочно закрепила за ним славу безошибочного диагноста.

Всегда подтянутый, аккуратный, Сергеи Иванович не терпел небрежности ни во внешнем виде, ни в работе, ни в разговоре. “Коекакство!” — сурово и гневно бросал он, замечая расхлябанность и неряшливость. Негодующе-презрительный смысл этого слова усиливался холодно смотрящим сквозь виновного всепроникающим взглядом, обычно вдумчиво-участливым. Аккуратность, собранность, тщательность, старательность, точность исполнения — эти качества сотрудников высоко ценились Спасокукоцким. Сам он всю жизнь совершенствовал непростую методику операционного дела, добиваясь филигранной отточенности движений, виртуозности, артистичности в сочетании с изумительной быстротой, причем со стороны казалось, что он работает не спеша, даже как будто бы замедленно, однако результат всегда был поразителен. Его коллеги помнили, что грыжесечение он совершал в 3—5 минут, удаление почки — 15 минут, желудочно-кишечное соустье занимало 20 минут. Такой блистательный успех пришел к нему после десятилетий тяжелого, упорного труда. Сергей Иванович никогда не ставил своей целью внешнюю эффектность, от которой не зависит исход операции. Поэтому, став профессором университета и проводя показательные операции, передавая опыт сотрудникам клиники, он не приглашал студентов, чтобы не воспитывать в них стремление к сенсационной быстроте, которая сама придет как результат годами отработанной тщательности и трудолюбия.

Каждый из трех послеуниверситетских периодов жизни Спасокукоцкого имеет свое значение. В смоленский, начальный он овладел методикой операций на желудке, по поводу аппендицита, грыжесечения и костной хирургии. В Саратове — 17 лет — он доводит до совершенства эту методику, в то же время смело вторгаясь в новые, не только для него, но и вообще для хирургии, важнейшие области хирургии: нейрохирургию, где одним из главных его достижений было применение тампонады жиром для борьбы с кровотечением при операциях на мозге (1913), а предложенный им закрытый консервативный способ лечения гнойников мозга совершил переворот во взглядах хирургов (1908—1914); хирургическое лечение эхинококка печени; хирургию легких (на Западе только начинали ее разработку). В Саратове им написаны четыре работы по легочной хирургии: “Опухоли грудной стенки”, “Эхинококк легкого”, “Роль хирургии в терапии гнойных легочных заболеваний”, “Хирургическое лечение гнойных заболеваний легкого”. Сергей Иванович по праву считается отцом легочной хирургии. В Саратове он начал также работу по переливанию крови — совершенно новая область исследований в России. В московский, последний, период жизненного пути Сергей Иванович завершает и теоретически и практически исследования во всех областях хирургии: костной, черепно-мозговой, легочной, желудочно-кишечной, переливания крови; заканчивает работы по асептике.

Его труд “Хирургия гнойных заболеваний легких и плевры” (1938) признан классическим. Присвоение С.И. Спасокукоцкому звания заслуженного деятеля науки РСФСР (1934), награждение орденами Ленина (1939) и Трудового Красного Знамени (1943), присуждение Государственной премии 1941 года, избрание академиком (1942) — свидетельство высоких заслуг его перед Родиной, народом, здоровью которого посвятил он всю свою жизнь, оборвавшуюся в Москве 17 ноября 1943 года.

Один из саратовских его учеников А.Н. Бакулев, которого Спасокукоцкий взял с собой в Москву, а также И.Е. Кочергин Д.Н. Бусалов в редакционной статье к двухтомнику трудов Спасокукоцкого писали:

“Сергей Иванович вошел в историю русской хирургии как создатель крупной хирургической школы. Хирургическая школа Сергея Ивановича отличается своей оригинальностью, большой глубиной и смелостью в решениях как крупных, так и мелких вопросов хирургической патологии. Для школы Сергея Ивановича весьма характерно дерзание во всех разделах хирургии, касается ли это научных изысканий или решения больших вопросов хирургической практики. Теория и практика в работах Сергея Ивановича и его учеников всегда были неразрывно связаны между собой”.

В памяти современников Сергей Иванович остался самоотверженным врачом, блестящим мастером хирургии, чутким к чужому страданию человеком. Многое в его уникальном опыте хирурга неповторимо, но его достижения и открытия стали достоянием последователей и учеников, в делах которых — бессмертие хирурга Спасокукоцкого…

Использованные материалы:
- Непроторенными дорогами: Сборник очерков о крупнейших ученых-врачах, работавших в Саратове. – Саратов: Приволжское книжное издательство, 1981.