Столыпин А.А.

Кому с детства не знакомы волнующие строки лермонтовского “Бородина”? Высочайшее поэтическое мастерство сочетается в нем с исторически точным описанием боя. И это не случайно: М.Ю. Лермонтов жил среди участников войны 1812 года, с детских лет слушал рассказы о ней. В числе близких поэту людей был и двоюродный дед, в прошлом блестящий артиллерийский офицер, участник Бородинского сражения, а затем саратовский помещик и предводитель дворянства, Афанасий Алексеевич Столыпин. И не исключено, что именно к нему Обращены слова лермонтовского стихотворения: “Скажи-ка, дядя...”, ибо из-за малой разницы в возрасте (26 лет) между Михаилом Юрьевичем и Афанасием Алексеевичем сложились отношения “племянника” и “дядюшки”...

ДВОРЯНЕ СТОЛЫПИНЫ

Жалованная грамота дворянству от 21 апреля 1785 года (все даты приводятся по старому стилю) предусматривала заведение в каждой из губерний дворянской родословной книги. Она состояла из шести частей, причем те, кто мог доказать древность своего рода более чем за сто лет, записывались в шестую часть (в столбовые дворяне).

В сентябре 1789 года в Пензенское дворянское депутатское собрание обратились братья Алексей и Дмитрий Столыпины, возбудив “Дело о внесении рода Столыпиных в дворянскую родословную книгу Пензенской губернии”. В качестве доказательства своего благородного происхождения они представили подробную поколенную роспись Столыпиных и сведения об их имущественном положении.

Род, к которому принадлежали братья, был известен с XVI века, но ни особыми заслугами перед отечеством, ни богатством не отличался. Первым носителем дворянства в нем был Григорий Столыпин. Его сын, Афанасий, живший в первой половине XVII века, владел поместьем и вотчинами в Муромском уезде. К 1662 году за муромским городовым дворянином числилось “в поместье тридцать человек, да в вотчине крестьян и бобылей шесть человек, да в другой вотчине четыре человека крестьян”.

Сын Афанасия, Сильвестр, был немногим богаче своего отца, но именно с него началось возвышение рода. За участие в Русско-польской войне 1654—1656 годов и за поход на Литву в 1672 году он был пожалован московским дворянством (1672) и муромским поместьем (1673). Сильвестр имел трех сыновей — Афанасия, Семена и Василия, служивших при царях Алексее Михайловиче и Федоре Алексеевиче. Они участвовали во многих походах и были пожалованы деньгами и землями. Афанасий умер бездетным, от Василия же и Семена пошли две ветви Столыпиных (ветвь, идущая от Василия, в дальнейшем рассматриваться не будет). О Семене Сильвестровиче известно только то, что был он с 1689 года московским дворянином и имел сына Емельяна.

Московский дворянин Емельян Сильвестрович (1687—1754) свою службу начал в войсках. Попутно (с 1727 г.) он, будучи сержантам Нижегородского пехотного полка, стал активно скупать землю. Уволенный от военной службы в чине поручика, Емельян был определен в 1738 году в Пензенскую провинцию товарищем воеводы. В ответ на прошение его сыновей Дмитрия (1736—?) и Алексея (1744—1817) 14 июля 1793 года специальная комиссия при Пензенском депутатском собрании постановила: записать род Столыпиных в VI часть дворянской родословной книги пензенского наместничества. Родовой герб Столыпиных был описан так: “В щите, имеющем поле в верхней половине красное, а в нижней голубое, изображен одноглавый серебряный орел, держащий в правой лапе свившегося змея, а в левой серебряную подкову с золотым крестом. Щит увенчан дворянским шлемом и короною, с тремя страусовыми перьями. Намет на щите красный и голубой, положен золотом. Щит держат два единорога. Под щитом девиз: “Deo spes mea” (“Богу моя надежда”).

БОЛЬШАЯ СЕМЬЯ

Алексей Емельянович Столыпин, отец Афанасия Алексеевича, рано начал взрослую жизнь. Еще в 1767 году, когда ему не исполнилось и пятнадцати лет, Алексей был приписан гренадером к лейб-кампанскому корпусу, но уже 21 марта 1762 года вышел в отставку в чине поручика и занялся хозяйствам. По-видимому, ни в родительском доме, ни за его пределами он не получил систематического образования, хотя недавно выяснилось, что в том же 1757 году он числился студентом Московского университета.

От отца Столыпин унаследовал довольно значительные владения, составлявшие к 1754 году 1075,5 четверти земли, которые он постарался увеличить. В 1765 году Екатерина II учредила винные откупа. Это было новое по тем временам предприятие, но Алексей Емельянович решил взяться за него — и не прогадал. Не страдая излишней щепетильностью, он крепко повел дело и в течение нескольких лет разбогател. В 1789 году 45-летнему помещику только в Пензенской губернии принадлежало уже шесть сел и деревень и 1046 крепостных душ обоего пола. На новые капиталы были куплены дома в обеих столицах, а в Пензе (по другим сведениям — в деревне Столыпине (Архангельское) Городищенского уезда) построены винокуренные заводы. Крупные партии горячительных напитков, поставляемые военному ведомству, приносили новые барыши.

Отлично налаженное хозяйство давало Алексею Емельяновичу возможность предаваться двум своим страстям: кулачным боям и крепостному театру. Впоследствии, когда дела Столыпина несколько пошатнулись, и он решил продать труппу, актеры обратились к Александру I с просьбой купить их для государственного театра. Проданные за 32 тысячи рублей в казну, они получили свободу и положили основание труппе Московского Малого театра.

Богатство и связи упрочили положение Алексея Емельяновича настолько, что в 1787 (по другим сведениям — в 1780-м) году он был избран предводителем дворянства Пензенской губернии. Это было для его скромного чина отставного поручика “дело дотоле неслыханное”.

У Алексея Емельяновича и его жены — Марии Афанасьевны (урожденной Мещериновой) было одиннадцать детей: шестеро сыновей и пять дочерей. Многие из них оставили заметный след в истории отечества.

Из дочерей наиболее известна старшая — Елизавета (1773—1845). В 1794 году она вышла замуж за гвардии поручика Михаила Васильевича Арсеньева. Сын их единственной дочери Марии (1795—1817) стал великим русским поэтом Лермонтовым и обессмертил имя бабушки, вырастившей и воспитавшей его.

Большинство сыновей А.Е. Столыпина известны как общественные и военные деятели, довольно высоко поднявшиеся по служебной лестнице. Так, старший — Александр (1774—?) был адъютантом А.В. Суворова в 1795 и 1797 годах и оставил воспоминания об этой службе. Аркадий (1778—l826) дослужился до чина действительного тайного советника (гражданского генерала), являлся сенатором и обер-прокурором Сената. Он известен как приятель А.С. Грибоедова, В.К. Кюхельбекера, К.Ф. Рылеева, друг знаменитого реформатора и государственного деятеля александровской эпохи М.М. Сперанского. Родственные отношения связывали его с семьей другого русского государственного и общественного деятеля H.С. Мордвинова, которого за прогрессивные взгляды высоко ценили декабристы. Николай (1781—1830) участвовал в Отечественной войне 1812 года, дослужился до чина генерал-лейтенанта, а впоследствии получил известность и как теоретик военного дела. Жизнь Н.А. Столыпина оборвалась трагически: его, командира Ямбургского полка и временного военного губернатора Севастополя, растерзала толпа во время холерного бунта 1830 года. Дмитрий (1785—1826), служивший в гвардейской конной артиллерии, отличился в кампании 1805—1807 годов, а после войны занимался теоретическими вопросами применения артиллерии в бою. Его выводы, сделанные в статье “В чем состоит употребление и польза конной артиллерии”, были практически опробованы в 1812 году. Он, как и его брат Аркадий, был связан с декабристскими кругами. В случае успеха восстания декабристы прочили их в новое правительство. Саратовский губернатор, а впоследствии министр внутренних дел и премьер-министр России Петр Аркадьевич Столыпин, известный своей государственной реформой 1906 года, приходился Дмитрию Алексеевичу внуком.

А.Е. Столыпин был одним из тех российских помещиков, уклад жизни которых основывался на расчетливости, корыстолюбии и убежденности в святости крепостничества. Пензенский помещик П.К. Шугаев со слов старожилов записал: “...Столыпины в особенности могли уже смело называться даже по тогдашнему времени первоклассными деспотами”. Система жизни отцовского дома стала родной и привычной для многих его детей (например, для Е.А. Арсеньевой). Однако семья не была однородной, на общем фоне Столыпиных-крепостников выделялись Аркадий и Дмитрий. Не пошел по стопам отца и самый младший ребенок — Афанасий.

“Я РОЖДЕН ДЛЯ СЛУЖБЫ ЦАРСКОЙ...”

Он появился на свет в 1788 году. К сожалению, мы не знаем, где родился Афанасий, как проходили его детские и отроческие годы, кто были его наставники. В феврале 1805 года, семнадцатилетним юношей, Афанасий Алексеевич поступил на военную службу юнкером в 1-й артиллерийский полк. То был год крутых перемен в армейской жизни. Печальный опыт боевых действий третьей антинаполеоновской коалиции 1805 года настойчиво требовал пересмотра внутренней организации войск, уставов и наставлений, введения нового боевого порядка и т. д.

В сентябре 1806 года была создана четвертая коалиция против Франции (Пруссия, Англия, Швеция и Россия). А.А. Столыпин вместе со своим полком выступил в поход и участвовал в кампании 1806—1807 годов на территории Восточной Пруссии. Наиболее значительные сражения русских войск с французской армией состоялись 26—27 января при Прейсиш-Эйлау и 2 июня 1807 года под Фридландом. В неудачной для русских Фридландской битве Столыпин был серьезно ранен в ногу и надолго выбыл из строя (эта рана неоднократно напоминала о себе и впоследствии). Здесь же он получил свою первую боевую награду — орден св. Владимира 4-й степени с бантом. Этот орден, как и орден св. Георгия, можно было заслужить только на поле боя.

Отечественную войну 1812 года А.А. Столыпин встретил в рядах 2-й легкой артиллерийской роты капитана Гогеля, входившей в состав лейб-гвардии артиллерийской бригады. Вместе с 1-й Западной армией генерала от инфантерии М.Б. Барклая де Толли гвардейская артиллерия проделала путь от Немана до Бородина.

Перед началом Бородинского сражения, согласно диспозиции главнокомандующего М.И. Кутузова, 2-я легкая рота, как и другие роты гвардейской артиллерии, находилась в резерве у деревни Князьково. Однако Афанасию Алексеевичу трудно было оставаться в бездействии; по свидетельству саратовца, командира взвода 2-й роты прапорщика А.С. Норова, Столыпин со своими друзьями 24 августа 1812 года был под Шевардином в стрелковой цепи. На следующий день роту капитана Гегеля придвинули ближе к боевой линии. События следующего дня так описаны в воспоминаниях И.С. Жиркевича:

Документ свидетельствует, что капитан Гогель, “командуя ротой, вошел с оного в дело пополудни в три часа, выстраивался под сильным огнем, отразил неприятельскую кавалерию”. Но вскоре ротный командир был контужен, и командование перешло к Столыпину. Еще дважды французская конница Нансути предпринимала атаки, но была отброшена; довершили дело русские кирасиры.

Но неприятельская кавалерия, развернувшись на две стороны, показала скрытую за ней легкую конную батарею. Завязалась артиллерийская дуэль. Но после меткого выстрела из орудия, заряженного гранатой, у французов взорвался зарядный ящик. В густом дыму трудно было разобрать, что произошло на батарее от этого взрыва, но ответных выстрелов уже не последовало. Вслед за этим русские кирасиры из бригады Бороздина 2-го бросились на неприятельскую кавалерию, смяли ее и отбили 2 пушки. В это же время под Столыпиным была убита его лихая горская лошадь.

К вечеру роту сменили, и она вернулась на прежнее место, потеряв в сражении убитыми 5 человек рядовых и 27 лошадей, ранеными — 2 обер-офицеров, 2 музыкантов, 18 рядовых и 8 лошадей. В своем донесении об отличии офицеров 2-й легкой роты М.И. Кутузов писал:

За свои подвиги Афанасий Алексеевич был награжден золотой шпагой с надписью: “За храбрость”. На южной окраине деревни Семеновская, где сражался он и его товарищи, поставлены памятники гвардейской пешей артиллерии — высокая массивная колонна с ядрами на пьедестале и темно-розовый обелиск со стволами орудий по углам постамента.

К сожалению, пока невозможно восстановить подробную картину участия Столыпина в Отечественной войне 1812 года и заграничных походах русской армии. Тем более что рана, полученная им в 1807 году, сильно беспокоила его, и Афанасий Алексеевич время от времени был вынужден брать отпуск для лечения. После некоторого улучшения здоровья он вновь вернулся в строй и вместе со своими однополчанами в 18l4 году вступил в поверженный Париж в чине штабс-капитана. Столыпин пользовался репутацией заслуженного офицера, и, когда за сражение под Парижем был обойден производствам в следующий чин, “несправедливость эта сильно огорчила целый корпус офицеров...”. Они даже потребовали от новоиспеченного капитана, “чтоб он оставил бригаду”. Видимо, Афанасий Алексеевич был польщен такой поддержкой, но на его продвижении по службе этот демарш никак не сказался, и в январе 1817 года он вышел в отставку (“за раною”) все в том же чине штабс-капитана.

Ранение побудило его вскоре после возвращения домой отправиться для лечения на воды. Однако его поездка была омрачена скоропостижной смертью отца, который выехал на Кавказ ранее. Теперь Афанасий Алексеевич мог рассчитывать только на себя.

“...ЧЕРЕЗ МОСКВУ, В СВОИ СТЕПИ...”

Еще в 1811 году, задолго до своей кончины, Алексей Емельянович Столыпин разделил между сыновьями свои обширные вотчины. Афанасию досталось село Лесная Нееловка Саратовского уезда Саратовской губернии (ныне с. Лесная Нееловка Базарно-Карабулакского района) с прилегающими деревнями. Именно здесь он и обосновался после своего выхода в отставку. На зиму Столыпин переезжал в Саратов: его дом находился на углу улиц Малой Дворянской (ныне Советская) и Александровской (ныне Горького). Собственные дома Афанасий Алексеевич имел также в Петербурге и Москве.

Принадлежность к старинной дворянской фамилии, крупное состояние, приятная внешность делали Афанасия Алексеевича выгодным женихом. Выбор же самого Столыпина пал на Марию Александровну Устинову (?—?). Она происходила из семьи “первенствующего купца” Саратовской губернии Михаила Андриановича Устинова (1730—1836), получившего в 1819—1822 годах вместе с сыновьями потомственное дворянство. Он дослужился до статского советника (гражданский чин V класса), числясь по Министерству финансов и занимаясь привычным делом “по снабжению государства солью”. Устиновы владели в Саратовской и Калужской губерниях 8 тысячами душ крепостных и 240 тысячами гектаров земли.

Венчание Афанасия Алексеевича и Марии Александровны состоялось 12 января 1830 года в саратовской Нерукотворенно-Спасской (или Сергиевской) церкви, что стояла на углу улиц Царицынской (ныне Чернышевского) и Сергиевской (Комсомольская). Сейчас на этом месте — институт травматологии и ортопедии. Поручителями со стороны жениха были его старший брат Александр, саратовский губернатор, действительный статский советник и кавалер князь Александр Борисович Голицын (в 1812 году он был ординарцем М.И. Кутузова) и другой ветеран Отечественной войны 1812 года и заграничных походов — саратовец Дмитрий Андреевич Лачинов. Поручителями со стороны невесты были ее мать, дед, Михаил Андрианович, и дядя, Василий Михайлович. Венчал молодых протоиерей Гаврила Иванович Чернышевский, отец Н.Г. Чернышевского.

Свадьба была в доме отца невесты, на Покровской (ныне Лермонтова) улице. В настоящее время в этом здании находится Саратовский областной музей краеведения. Среди гостей со стороны жениха видное место занимали ветераны Отечественной войны 1812 года: отставной полковник Н.А. Арсеньев — двоюродный дядя Лермонтова, бригадный генерал И.А. Арсеньев — троюродный брат поэта, отставной подполковник П.А. Арсеньев и другие. Почетное место занимал среди них знаменитый партизан и поэт Денис Васильевич Давыдов. В числе гостей со стороны невесты следует назвать ее деда — А.Д. Панчулидзева, ее дядю — Александра Алексеевича Панчулидзева — в то время саратовского предводителя дворянства, а затем в течение 28 лет — пензенского губернатора. Именно ему пришлось впоследствии заниматься “Делом о дозволении перевезти тело умершего г. Лермонтова в Чембарский уезд для погребения на фамильном кладбище”.

Существует версия, что в Саратов на свадьбу А.А. Столыпина приезжали также Е.А. Арсеньева и М.Ю. Лермонтов, хотя документального подтверждения этому пока не найдено. Косвенным доказательством можно считать стихотворение “Поле Бородина”, написанное в 1830—1831 годах, которое могло быть создано под впечатлением элегии Д.В. Давыдова “Бородинское поле”. О возможном знакомстве поэта с Саратовом свидетельствует и указание в “Герое нашего времени” о том, что снега в горах Кавказа напоминают “довольно живо Саратов, Тамбов...”. В воспоминаниях известного театрального антрепренера Медведева есть прямое указание на то, что на свадьбе присутствовала “сестра Афанасия Столыпина Елизавета Алексеевна с внуком Лермонтовым”. Однако оригинал этих воспоминаний утрачен, а цитата приводится по фотокопии 1939 года. Таким образам, этот вопрос пока до конца не выяснен.

Возможно, этот брак повлиял на успешное продвижение Столыпина на общественном поприще, ибо “все эти первенствующие фамилии, как потомственных дворян, так и купцов, имели большое влияние в Саратове во всем и на всех”, — свидетельствует титулярный советник канцелярии саратовского губернатора К.И. Попов.

По архивным данным известно, что Афанасий Алексеевич являлся реальным претендентом на выборные должности по Саратовской губернии уже в 1825 году, но жалоба действительного статского советника Н.Е. Чемесова сделала возможным избрание Столыпина лишь много позднее. В 1832 году он становится саратовским уездным предводителем дворянства, в 1834—1837 годах — попечителем Саратовской мужской гимназии, а в 1840—1842 годах — губернским предводителем дворянства.

Находясь на выборных должностях, Столыпин пользовался популярностью саратовской публики, “дорожившей в нем солидностью его положения, хлебосольством и представительностью”.

В саратовский период жизни в Афанасии Алексеевиче ярко проявилась семейная наклонность, о которой Ф.Ф. Вигель писал так: “...не искать власти, но сколько возможно противиться ей, в чьих бы руках она ни находилась”. Так, в канун 1825 года Столыпин подговорил к побегу двух крестьянских девушек саратовского помещика Чемесова, укрыл их, а затем выдал замуж, за что против него было возбуждено дело, известное не только в губернии, но “правительствующему Сенату и Синоду и даже самому государю императору”. Позднее он, “вопреки существовавшему тогда общепринятому взгляду на артистов как на людей, стоящих в самом низу общества, разрешил труппе Медведева, лишившейся помещения ...давать свои спектакли в здании Дворянского собрания. Это было настолько неслыханно, что очень многие дворяне были крайне возмущены таким поступком, а некоторые даже сделались его личными врагами”. Наконец, он перессорился с вице-губернатором Оде де Сионом. Причиной одной из ссор был резкий разговор вице-губернатора с купцом Д.М. Вакуровым, который в своем магазине еще в 1830 году первым в Саратове начал торговлю книгами.

В результате последовало высочайшее повеление об удалении Столыпина с поста губернского предводителя дворянства “как откупщика” и составлении в январе 1843 года чрезвычайного дворянского собрания для выборов нового предводителя.

“ДОРОГОЙ ДЯДЯ...”

Мемуаристы единодушно отмечают в Афанасии Алексеевиче хлебосольство, радушие, веселый нрав, солидный ум. В своей семье он сумел создать особую атмосферу, являвшуюся продолжением его характера. Где бы ни жили Столыпины в Саратове, в Москве или Петербурге, — в доме их всегда было людно, шумно и весело. Несмотря на то, что Афанасий Алексеевич был младшим в роду, многочисленные Столыпины признавали его (после смерти отца) как главу рода. В трудную минуту родственники могли рассчитывать на сочувствие, дельный совет, материальную помощь.

Афанасий Алексеевич являлся опекуном своей племянницы Марии, дочери его родного брата Аркадия. Свои опекунские обязанности он исполнял с присущей ему ответственностью и основательностью. Поэтому он был очень огорчен, узнав о ее неожиданной помолвке с камер-юнкером Александром Беком, устроенной родственниками со стороны матери девушки, Мордвиновыми, без его ведома. По этому поводу А.И. Философов писал своей жене (дочери родной сестры Афанасия — Натальи Алексеевны):

Афанасий Алексеевич проявлял постоянную заботу и о семье другой своей племянницы, Анны. С ее мужем, Алексеем Илларионовичем Философовым, адъютантом великого князя Михаила Павловича, они с первых же дней знакомства почувствовали взаимную симпатию. После кончины сестры Афанасия — Натальи, матери Анны Философовой, в 1851 году управление делами — имением, винокуренным заводом (построенным по совету самого Афанасия Алексеевича), суконной фабрикой — перешло в руки Анны Григорьевны. Муж был ей плохим советником, и во всем она руководствовалась советами дядюшки, а также его финансовой помощью.

Афанасий Алексеевич помогал деньгами не только Философовым и Алексею Столыпину, но и своей сестре Елизавете Алексеевне, в судьбе которой принимал самое деятельное участие и оказывал братскую помощь. 25 января 1817 года М.М. Сперанский писал Аркадию Алексеевичу Столыпину:

Как видно из дальнейших писем Сперанского, намерение перевезти больную из Тархан в Пензу не осуществилось. 24 февраля 1817 года Мария Михайловна умерла, и Афанасий, только что вернувшийся из Темникова, где встречался с братом Николаем, едет в Тарханы утешить убитую горем сестру и принять участие в похоронах. Сразу же после похорон, 1 марта 1817 года, Афанасий Алексеевич сопровождает Елизавету Алексеевну в Чембарский уездный суд, где было составлено письмо о займе помещицей Арсеньевой 25 тысяч рублей у Ю.П. Лермонтова. На самом деле займа не было, и это письмо следует рассматривать как обязательство выплаты Арсеньевой отцу Миши указанной суммы в качестве отступного за право воспитывать малолетнего внука. Столыпин был посвящен во все тонкости отношений между сестрой и зятем и в суде выступил в роли свидетеля.

О том, как доверяла Елизавета Алексеевна своему брату, можно судить по тому, что именно его она определила опекуном своего внука. По свидетельству Е.А. Арсеньевой, Столыпин любил Лермонтова “как родного племянника”, знал и ценил его поэзию. Он также неоднократно оказывал молодому поэту помощь в различных ситуациях. Так, в описи бумаг, изъятых у Лермонтова, значится письмо бабушки “с приложением 2 т. руб. и письма деда его Столыпина с наставлением заниматься поэзией, и не мечтать, что всех умнее”. Это письмо и деньги А.А. Столыпин отправил осенью 1835 года в ответ на просьбу Е.А. Арсеньевой.

Хлопотал за поэта Афанасий Алексеевич и после того, как Лермонтов и его ближайший друг Святослав Афанасьевич Раевский оказались в опале за стихотворение “Смерть поэта”. За распространение крамольных стихов первым арестовали Раевского. Из-под стражи он пытался передать Михаилу Юрьевичу (через его дядьку А.И. Соколова) черновик своего объяснения на допросе, чтобы держаться одних показаний. В записке, адресованной Соколову, которая была перехвачена и приобщена к делу, между прочим, говорилось: “Если сам не можешь завтра же поутру передать, то через Афанасия Алексеевича”. Со своей стороны Столыпин вместе с бабушкой поэта хлопотал перед начальником штаба отдельного корпуса жандармов Л.В. Дубельтом: об этом сообщает в первой половине марта 1837 года в письме к Раевскому сам Михаил Юрьевич.

В свою очередь Лермонтов, по воспоминаниям современника и родственника поэта М.Н. Лонгинова, “особенно любил Афанасия Алексеевича” и называл его “дядюшкой”. Рассказы его о Бородинском сражении послужили одним из источников стихотворения “Поле Бородина” и “Бородино”. Письма Лермонтова к Столыпину не сохранились, но на то, что они существовали, указывает упрек Е.А. Арсеньевой в письме к внуку из Тархан от 18 октября 1835 года: “...ты после меня ни разу не писал к Афанасью Алексеевичу, через письма родство и дружба сохраняется...” Имя А.А. Столыпина упоминается в письме поэта к своему родственнику П.И. Петрову от 1 февраля 1838 года.

Верещагины, Лопухины, Столыпины составляли тот тесный родственный круг, в котором Михаил Юрьевич постоянно вращался в московский период, был принимаем дружески, запросто. В свою очередь и Столыпины навещали московский дом Е.А. Арсеньевой у Красных ворот. Визиты эти были привычны для обеих сторон. Вот как вспоминает о них в своих письмах 1838—1839 годов Е.А. Верещагина:

М. Ю. Лермонтов бывал и в саратовских владениям своего деда: если его приезд в Саратов остается предположительным, то посещение Лермонтовым Лесной Нееловки в 20—30 годах XIX века считается доказанным. В доме хранилось немало лермонтовских реликвий: поколенный, в натуральную величину, портрет Лермонтова, писанный масляными красками, альбом поэта 1832—1834 годов, которым он пользовался в Петербурге, его чернильница и др. После революции они до 1950 года хранились в музее им. А.Н. Радищева, а затем были переданы в музей-усадьбу Тарханы.

Трагическая гибель поэта оборвала дружбу Лермонтова и Столыпина. Афанасий Алексеевич и его жена ухаживали за Елизаветой Алексеевной, которую после известия о смерти внука разбил паралич; Столыпин принимал участие в хлопотах по делу о перевозе тела поэта в Тарханы. Елизавета Алексеевна жила недолго после смерти своего внука: всего четыре года. Село Тарханы с деревней Михайловской по духовному завещанию она передала одному из родных своих братьев, Афанасию Алексеевичу Столыпину.

“ДЕЛ МНОГО НА СТАРОСТИ...”

В 1846 году, согласно завещанию, Афанасий Алексеевич вступил во владение Тарханами. Все движимое имущество — мебель, картины, белье и пр. — он перевез в свое имение Лесную Нееловку.

Осваивая свои саратовские владения, Афанасий Алексеевич переселил в 1850 году часть тарханских крестьян (34 семьи или около 200 душ), образовав на реке Чардым село Новые Тарханы (ныне — с. Тарханы Новобурасского района). Среди переселенных были семьи дворовых Арсеньевой, помнивших Лермонтова. Хотя Столыпин преследовал свои интересы, но объективно он улучшил положение оставшихся в Тарханах крестьян, ибо сокращение численности населения привело к увеличению земельных наделов. В результате перед реформой 1861 года в Тарханах был наивысший (по сравнению с соседними селами) надел — по 4 десятины на ревизскую душу.

Проводимая крестьянская реформа заставила Афанасия Алексеевича вернуться к общественной деятельности. Своим крестьянам Столыпин подарил Новые Тарханы и по две десятины земли на душу сверх принятого присутственного надела.

Первые биографы, не ссылаясь на какие-либо источники, традиционно датировали кончину Столыпина 1866 годом, без указания месяца и числа. Эта же дата закрепилась и в советских изданиях. Между тем в старой краеведческой литературе, содержащей описание надгробия А.А. Столыпина, приводится другая дата — 1864 год (также без месяца и числа). Полистный просмотр метрических книг саратовских церквей за 1864 год позволил окончательно установить, что Афанасий Алексеевич Столыпин скончался в Саратове 14 августа в возрасте 75 лет. Отпевание покойного состоялось 16 августа в кафедральном Александро-Невском соборе (ныне на этом месте — стадион “Динамо”), в тот же день он был погребен на кладбище Спасо-Преображенского мужского монастыря. Место последнего упокоения было выбрано не случайно. Во-первых, это было одно из лучших кладбищ Саратова, во-вторых, у стен монастырского соборного храма был погребен дед его жены М.А. Устинов. Ни храм в честь Преображения Господня, ни могила А.А. Столыпина с мраморным надгробием, находившаяся напротив храмового алтаря, не сохранились (ныне на месте монастыря, частично снесенного в 30-е годы, находится Саратовское высшее военное училище химической защиты).

У Афанасия Алексеевича и Марии Александровны было трое детей. Их сын Алексей (1838—?) после смерти отца унаследовал его имения в Лесной Нееловке и Tapxaнах. Сам Алексей Афанасьевич по причине болезни ими не управлял; он проживал в Швейцарии. Опекуном его владений был двоюродный брат, Дмитрий Аркадьевич Столыпин.

Кроме сына у Столыпиных было две дочери: Наталья (?—?) и Мария. Даты рождения и смерти последней считались неизвестными, но в документах Государственного архива Саратовской области С.В. Каткову удалось обнаружить, что Мария Афанасьевна родилась 6 января 1832 года. В 1851 году она вышла замуж за князя Владимира Алексеевича Щербатова, бывшего в 1850—1855 годах секретарем русской миссии в Штутгарте (столице германского государства Вюртемберг). С 1856 года их семья обосновывается в Саратове. Щербатов являлся попечителем Саратовской мужской гимназии (1857—1860) и губернским предводителем дворянства (1858—1864), а с 1864 года губернатором.

Наталья вышла замуж за В.А. Шереметева. Их свадьба состоялась во второй половине июля 1862 года в Москве.

Единственная внучка Афанасия Алексеевича — Мария (1864—?), дочъ Марии Афанасьевны Щербатовой, вышла замуж за А.М. Каткова. Она была последней владелицей Тархан.

Афанасий Алексеевич Столыпин прожил долгую жизнь. Его молодость прошла под раскаты “грозы 12-го года”, на закате своих дней он стал свидетелем падения крепостного права. Имя Столыпина теснейшим образом связано с именем М.Ю. Лермонтова, поэтический дар которого он понял и оценил одним из первых.

Афанасий Алексеевич относился к разряду людей, которые в поворотные моменты истории честно и добросовестно выполняли свой долг — будь то поле брани или общественное поприще. Всю свою жизнь он оставался неравнодушен к заботам и бедам окружавших его людей.

Имя Столыпина занимает почетное место в летописи Саратова.

Использованные материалы:

- Пенькевич, М., Тотфалушин, В. "Послужить на общую пользу...": Жизнеописание Афанасия Столыпина. - Годы и люди. Вып.7. – Саратов: Региональное Приволжское издательство "Детская книга", 1992.