География История Экономика Образование Культура Личности

Стрижова А.Н.


Саратовские театралы старшего поколения хорошо помнят народную артистку РСФСР Анну Николаевну Стрижову, проработавшую в драматическом театре имени Карла Маркса свыше тридцати лет. За эти годы она сыграла десятки ролей, больших и малых, вписав в историю театра яркие страницы. К сожалению, не существует каких-либо солидных статей, исследующих ее творчество, сохранились лишь скупые строки газетных рецензий, позволяющие, однако, в какой-то мере ощутить неповторимость таланта артистки.

Анна Николаевна — коренная волжанка. С детства полюбила красоту русской реки и сохранила это чувство на всю жизнь. Она родилась в 1898 году в Нижнем Новгороде в скромной семье портного. Отец Анны, в прошлом крестьянин, помнивший, как его отец работал на помещика, мечтал свое единственное дитя вывести в люди. Немало усилий стоило родителям дать Анне возможность поступить в гимназию. Застенчивая, робевшая в непривычном для нее кругу гимназисток, Анна так и не смогла найти здесь подруг, жить интересами гимназии. Она даже не мечтала о том, чтобы принять участие в спектаклях, которые устраивались на праздники.

В шестнадцать лет, едва закончив гимназию, Анна вынуждена была подумать о заработке. Умер отец, заботы о матери легли на ее плечи. Выучившись печатать на машинке, Анна начинает работать, сначала в частной, потом государственной нотариальной конторе. Работа, дом, дом, работа... А кругом кипела жизнь, переворачивался весь привычный мир, входило новое, незнакомое. Закончилась мировая война, бурлила революционная Россия. “Музыка революции” настойчиво призывала молодежь включиться в эту новую жизнь.

В 1919 году подруга случайно затащила Стрижову на занятия драмкружка, участницей которого была сама. С первых дней установления в городе Советской власти театр не только широко открыл двери новому зрителю — простому народу, но и привлек к участию в театральных представлениях сотни юношей и девушек, захваченных жаждой переустройства мира, горевших верой в идеи революции. Драмкружок, куда попала Стрижова, возник при клубе моряков Балтфлота, части которых были отправлены на защиту Царицына и имели в Нижнем Новгороде свой штаб. Что бы ей ни поручали, она все делала с увлечением, страстно, до самозабвения — занималась ли на уроках танцев (а это были одни из главных занятий), разбирала ли новую роль. Ей нравилось играть все, ни о каких прекрасных героинях, первых ролях она и не помышляла.

Для постановки спектаклей приглашались актеры из городского театра, которые выбирали пьесы самостоятельно. Как-то ставилась пьеса Л. Толстого “От нее все качества”. Образ старухи Акулины в исполнении молоденькой Стрижовой удивил всех своей достоверностью, проникновенной житейской мудростью. На премьере присутствовал руководитель драмтеатра, известный режиссер И.А. Ростовцев. В антракте он вызвал ее и удивился, увидев совсем юную девушку. Постарался внушить ей, что необходимо серьезно учиться, развивать свои способности. До этого разговора у Анны и мысли не было целиком посвятить себя театру. Днем работа, вечером кружок, об ином и не думалось. Теперь же не могла пренебречь советом видного режиссера. В 1920 году при Новгородском губпрофобре открылась драматическая школа, куда по рекомендации И.А. Ростовцева ее приняли без экзаменов.

Первая проба была на исполнение самостоятельного этюда.

“Это было для меня ново, — вспоминала Анна Николаевна, — я долго стояла у окна и ничего не могла придумать. Затем стала внимательно смотреть в окно, прислушиваться. Шумок сзади затих, тогда я, распахнув окно и выглянув на улицу, отшатнулась и закричала: “Пожар!” Все повскакивали с мест и бросились к окну, а я и сама испугалась произведенного эффекта. Когда же все разъяснилось, разразился смех”.

Начались занятия. Теперь уже было невозможно совмещать их с работой, но приходилось думать хотя бы о минимальном заработке. Вечерами Анна начинает участвовать в спектаклях театра в качестве статистки. В сезоне 1922/23 года Стрижова, занимаясь в драматической студии, одновременно работает во 2-м городском театре, носившем название “Веселые маски”. Театральная жизнь 20-х годов была необычайно пестрой. НЭП породил зрелищные предприятия, преследующие откровенно развлекательные цели. Об этом говорил не только их репертуар: короткие комедии, такие оперетты, как “Король веселится” Нельсона, “Екатерина Великая” на музыку Оффенбаха, пародии на французскую борьбу, где в качестве жюри выступала реклама ресторана-буфета при театре, работающего до трех часов ночи.

Среди организаторов этого театра недолгое время был Леонид Утесов. Здесь Стрижова проходила своеобразную школу. Она играет комических старух, разбитных горничных, много поет и танцует. Все это делала так заразительно, что художественный руководитель театра А.А. Брянский предложил устроить ее в ленинградскую оперетту. Анну, однако, не соблазнил успех и заманчивое предложение. Она продолжала учиться. Подошли выпускные экзамены. Стрижова участвовала в двух спектаклях, позволивших увидеть широту ее артистического диапазона. В пьесе Найденова она играла несчастную старуху Ванюшину, острокомедийную роль мисс Гоббс Джером К. Джерома — в комедии того же названия. После выпуска ее пригласили в 1-й городской театр Нижнего Новгорода. Это были годы становления советского театра, поисков нового. Увлекаясь новаторством, многие режиссеры отрицали завоевания прошлого, искали новые формы. Трудно сказать, как бы сложилась судьба актрисы, если бы в первый же сезон профессиональной работы ей не посчастливилось встретиться с замечательным мастером сцены, настоящим другом, наставником молодежи Николаем Ивановичем Собольщиковым-Самариным.

В его записках имя Стрижовой стоит рядом с именами тех, кого называли “птенцы гнезда Собольщикова”. Собольщиков был носителем и выразителем лучших реалистических традиций русского театра, прививавшим своим воспитанникам чувство глубокой ответственности за каждый создаваемый образ, каждый выход на сцену. Он любил молодежь, умел с ней работать, умел увлечь, заставить учиться, не давал зазнаваться.

С эпизодов, с участия в массовках началась творческая жизнь Стрижовой. Собольщиков был предельно требователен не только к ведущим артистам. Все участники массовок всегда чувствовали, что где-то в зале находится “старик”, он все видит, и за промашку, небрежность последует весьма неприятный разговор. Многие актеры не любят эпизодов. Очень трудно сделать крохотный выход на сцену запоминающимся, здесь нужна предельная собранность, филигранная отточенность в слове, жесте. В течение всей своей творческой жизни Анна Николаевна никогда не отмахивалась от эпизодических ролей, демонстрируя блестящее мастерство, удивительную точность и четкость создаваемых образов.

Свою первую роль она запомнила хорошо. Это был крошечный эпизод — появление в гостиной глупой, чванливой барыни. Выход Стрижовой на сцену вызвал в зале смех. Она оторопела, замерла, но главная героиня спектакля шепнула ей: “Продолжай, ты необыкновенно смешна”. В пьесе “Царь всея Руси” опять небольшая бессловесная роль Халдейки-шутихи. Вот где пригодилось умение танцевать! Она плясала, да так, что вызвала восторг зрителей. “Умница”, — сказал после спектакля Собольщиков. Эта краткая похвала значила многое, так как хвалил он актеров очень редко. На всю жизнь сохранила Стрижова самые теплые воспоминания об этом человеке, первом своем сценическом учителе.

Яркий эпизод первого года работы — встреча с артистом В.И. Давыдовым. Известный мастер приехал на гастроли в Нижний Новгород. Неожиданно заболела исполнительница роли старухи Огуревны в комедии Островского “Сердце не камень”, и заменить ее срочно предложили Стрижовой. Волнение молодой артистки не поддается описанию. Всего одна репетиция — и выход на сцену. Успех... Беседуя с ней после спектакля, старый актер похвалил ее игру и сказал: “Ты будешь актрисой, обязательно будешь, но работай всю жизнь. Я вот 300 раз сыграл Расплюева, но все равно работаю над этой ролью”. На фотографии, что он подарил ей на память, написал: “Милой Стрижовой на добрую память. Душевно желаю всего лучшего. Дедушка Давыдов”.

На третьем году работы Анна Николаевна стала ведущей артисткой, исполнительницей бытовых характерных ролей. На гастролях она познакомилась с молодым, талантливым актером А.С. Краснопольским и вышла за него замуж. В 1929 году родилась дочь. К этому времени молодые супруги решили перейти в Саратовский драматический театра имени К. Маркса.


Театр имени К. Маркса переживал период своего становления. С 1928 года он стал единственным драматическим театром города. Это было время формирования творческого коллектива. В его составе уже были такие мастера, как И. Слонов, С. Муратов, П. Карганов, А. Хованский и другие. Стрижова органично влилась в труппу.

Она еще совсем молода, а ее основные героини — пожилые женщины, старухи. Анна Николаевна признавалась, что любила играть старух с самого начала своего творческого пути. Ее привлекали образы женщин, имеющих за плечами груз прожитой жизни. Их биографии давали ей возможность раскрывать социальные отношения, создавать типические характеры. Репертуарный список Стрижовой необычайно велик, созданных ею образов так много, что их хватило бы не на одну актерскую жизнь. Творческие возможности артистки, казалось, просто безграничны. Ей была подвластна и драма, и острая сатира, и тонкий юмор, и лирика. Ее героини — живые люди в своей неповторимости и конкретности.

Женщины-матери... Сколько их в послужном списке артистки! Мотылькова (“Слава” Гусева) — не только мать, любящая своих детей, но и человек, живущий интересами страны; Аграфена Тимофеевна (“Бойцы” Ромашова) — мать-труженица. Каким теплом, душевной чуткостью и красотой окрашен был образ санитарки Христины Архиповны (“Платон Кречет” Корнейчука), рассказывающей о том, как она в 1919 году спасала жизнь красного командира. Эта роль была словно создана для Стрижовой, человека большой притягательной доброты.

У Стрижовой всегда устанавливался контакт со зрительным залом. Богатство и многокрасочность образов порождались ее наблюдательностью, умением смотреть, слушать, подмечать в жизни многие черты и детали, которые в нужный момент извлекала ее эмоциональная память для создания сценического образа. Первые годы, играя старух, артистка чересчур много внимания уделяла гриму, внешней характерности. Однако довольно быстро отказалась от этого. Внешний облик ее героинь начинает рождаться не столько гримом, сколько всей пластикой тела, походкой. Вот как писал о ней журнал “Театр”:

“Когда Улита—Стрижова идет по сцене, кажется, что она ползет: артистка умелыми выразительными штрихами раскрывает в Улите земное, подлое...”.

У Стрижовой были удивительно выразительные руки: они могли быть матерински нежными, как у Мотыльковой, нервными, точными руками хирурга Греч, натруженными, тяжелыми — земледельщицы Потаповой, больными ревматическими руками Галчихи. Походка, манера поведения, прищур глаз, складки губ, особо повязанный платочек — вот что стало у нее тем “гримом”, который был обусловлен ролью. Острота типических характеристик рождалась ее внутренней силой, талантом, способностью к перевоплощению. Только правда — вот определение, которое можно поставить эпиграфом к творческой биографии Стрижовой.

Освоив актерское мастерство в школе Собольщикова, она всегда тянулась к правдивому показу жизни. Анна Николаевна, вспоминая о первых годах работы в театре имени К. Маркса, говорила, что в этом театре она выросла в актрису, здесь ее окружали не только крупные мастера сцены, но и блестящие режиссеры — И. Слонов, И. Ростовцев, А. Грипич, П. Васильев, Н. Бондарев. Между режиссурой и артисткой всегда устанавливались контакты. Нередко знающие, эрудированные актеры на репетициях вступают в дебаты с режиссером по каждой реплике и мизансцене. Стрижова умела слушать режиссера, про нее говорили, что у нее с режиссером “молчаливый диалог”. В результате рождались глубокие, самобытные сценические образы. Ее не раз спрашивали, как она работает над ролью, как находит неоспоримую, убедительную правду своих образов, как ей удается всегда быть другой? Эти вопросы очень смущали Анну Николаевну. Она не пыталась дискутировать о творческом процессе, подробно анализировать его. Артистка отвечала:

“Да я просто беру в руки пьесу и читаю. Читаю и раздумываю, почему здесь запятая, а там многоточие... Во мне должна зазвучать какая-то нотка, уловив которую я начинаю понимать роль”.

Стрижова умела очень тонко улавливать индивидуальный авторский стиль. Отсюда и ее замечательная русская речь, звучность музыкально-речевых, характеристик. Особенно сочно звучали у артистки любимые драматурги — Островский и Горький. На саратовской сцене она участвовала более чем в двадцати пьесах А.Н. Островского, а такие роли, как Улита (“Лес”), Анфуса Тихоновна (“Волки и овцы”), Галчиха (“Без вины виноватые”), Ефросинья Потаповна (“Бесприданница”), игрались ею не в одной постановке.

Стрижова — по натуре человек удивительно доброжелательный, добрый, и своих любимых героинь она наделяла особой теплотой и сердечностью. И даже в тех, кто был ей духовно неприятен, она старалась увидеть хоть какие-то привлекательные человеческие черты. Подлинным шедевром Анны Николаевны стал образ Улиты в комедии А.Н. Островского “Лес”. Профессор С. Дарылин в книге “Мастера Малого театра” писал:

“Было бы очень ценно воспроизвести в исполнении мастеров Саратовского драмтеатра образы Островского, показанные в сочных острых обликах”. И, перечисляя актеров, он первой называет А. Стрижову в роли Улиты. Улита всегда появлялась вроде бы неожиданно для окружающих. В дверях сначала показывалась остренькая лисья мордочка, зачесанные вверх жиденькие волосы обнажали уши, и они, словно локаторы, ловили каждый шорох. Бочком, аккуратненько, протискивалась она в дверь и подплывала к барыне. Критик Д. Тальников писал об ее Улите в 1935 году: “Превосходна Улита — Стрижова, внешне очень живописная, яркая, реалистическая, чуть-чуть ироничная в подаче текста, превосходно мимирующая, с чудесной игрой глаз и губ, вместе с тем наполненная подлинно творческим содержанием, под которым подразумевалась точность социально-психологической характеристики”.

Ставя в 1949 году “Лес”, режиссер А. Грипич не изменил традиционного рисунка роли Улиты, в которую А. Стрижова вживалась плотью и кровью.

“Я раскрыл ей Улиту как страдающего в глубине души человека, чье существо попрано, жизнь сломана, — вспоминал он. — Анна Николаевна — душевная актриса, и такое решение образа нашло в ней отклик. Роль получила новое выражение”. Барская раба, человек, искалеченный крепостной действительностью, она смешна в своей угодливости, но сколько горечи и тоски было в ее грустной повести о своей жизни в разговоре со Счастливцевым.

К числу блестящих созданий Анны Николаевны относится и образ Анфусы Тихоновны (“Волки и овцы”), трогательной и жалкой приживалки, растерявшей за годы зависимости связную речь. Но как сочно расцвечивала артистка все ее “Ну уж... Куда уж!”. Уютно укутанная в шаль, в чепчиках, она вся лучилась доброжелательностью. С каким удовольствием и как серьезно ее Анфуса, усаживаясь пить чай, снимала шаль и один за другим несколько чепчиков. Ее действия вызывали смех, но Стрижова никогда специально не старалась смешить зрителя. В ней органично жило предъявляемое Гоголем требование к актеру комедии: “Чем меньше будет думать актер о том, чтобы смешить и быть смешным, тем более обнаружится смешное взятой им роли. Смешное обнаружится само собой именно в той серьезности, с какой занято своим делом каждое из лиц”. Сцена Анфусы и Мурзавецкого (И. Слонов), благодаря игре известных актеров, становилась шедевром, где каждое слово, вздох, жест образно и ярко раскрывали характеры героев Островского.

О каком богатстве и разнообразии характеров, чувств, переживаний рассказала артистка в образах великого драматурга! Это умная, расчетливая Глафира Фирсовна (“Последняя жертва”), хитрая интриганка Глумова (“На всякого мудреца довольно простоты”), деловая Кукушкина (“Доходное место”), суровая, безжалостная Кабаниха (“Гроза”), Галчиха (“Без вины виноватые”) и многие другие роли Стрижовой.

В репертуаре театра с первых дней его деятельности ведущее место заняла русская классика: Островский, Чехов, Горький. Это была серьезная школа актеров, на классике оттачивалось их мастерство. Вспоминая о работе над образами Горького, Анна Николаевна говорила:

“С Горьким у меня связано очень много дорогих воспоминаний. За свою долгую сорокалетнюю сценическую жизнь я не раз играла в его пьесах: Квашня (“На дне”), Акулина Ивановна (“Мещане”), Федосья (“Последние”), Ксения (“Егор Булычев”). Все эти образы так глубоки и ярки, что знакомство с ними делает их интересными. И вот, когда я уже готовилась оставить театр, годы брали свое, мне выпало счастье сыграть еще раз в горьковском спектакле “Егор Булычев”, но теперь уже роль Зобуновой”. Известный знаток творчества Горького Б. Бялик назвал исполнение Стрижовой роли Зобуновой непревзойденным.

Разговаривая с теми, кто видел в спектаклях театра Анну Николаевну, можно только поражаться, как ярко ее выступления запомнились зрителям, и спустя десятилетия почитатели таланта артистки вдохновенно рассказывают о ее работах. Более ста ролей — больших и малых — сыграно Стрижовой в пьесах советских драматургов, о многих из них остались газетные рецензии. Большие роли, а рядом эпизоды, которые запоминаются, врезаются в память.

В годы Великой Отечественной войны работники искусства, как никогда, почувствовали свою нужность народу. Город погрузился в темноту, но театры работали как всегда, а зрительные залы были переполнены. Концерты на призывных пунктах, в госпиталях, сбор подарков бойцам, спектакли в фонд обороны — всем этим занимались саратовские артисты. Будучи депутатом горсовета, Анна Николаевна ведет обследование семей фронтовиков, выясняя, какую помощь следует оказать. Репетиции и спектакли идут своим чередом, но теперь все свободное время она отдает посещению госпиталей, где не только выступает в концертах, но и помогает ухаживать за ранеными.

Приходы в госпиталь Анны Николаевны становились праздником, раненые с нетерпением ждали ее. Слово “выступление” не подходит для Стрижовой. Мягкая манера чтения, теплый, сочный юмор превращали ее выступления как бы в душевный разговор. Читала она смешные небольшие рассказы и русские сказки, рассказывающие об уме, смекалке, находчивости русского человека. Они вливали в сердца бойцов веру в жизнь, в победу. Более трехсот раз выступила Анна Николаевна в госпиталях. Бойцы отвечали ей особой признательностью, писали ей с фронта теплые письма. “Нет почетнее дела для артиста, как бодрым словом провожать бойца в бой”, — говорилось в одном из них. В 1942 году Анна Николаевна в составе актерской бригады едет на фронт с подарками для бойцов и концертами. Месяц продолжалась фронтовая поездка. Многие концерты проходили в полевых условиях, но ни холод, ни неудобства не мешали артистам работать с полной самоотдачей.

В том же году большая творческая и общественная деятельность А.Н. Стрижовой была отмечена присвоением ей звания заслуженной артистки РСФСР.

В феврале 1945 года театром был поставлен спектакль по пьесе К. Симонова “Так и будет”, в нем уже слышалась приближающаяся трудная и желанная победа. В этом спектакле Стрижова впервые надела военную форму — майора медицинской службы Анны Георгиевны Греч. В этом образе нашли свое отражение встречи и наблюдения Анны Николаевны во время работы в госпиталях. В пьесе ничего не говорится о работе Греч как хирурга, но созданный актрисой образ заставлял поверить, что у нее большое сердце, чуткое к людской боли, сердце, без которого не может быть настоящего врача. Поведение Греч заставляло восхищаться ее мужеством и любовью к жизни.

В 1957 году Анне Николаевне присваивается звание народной артистки РСФСР. На передаче по телевидению, рассказывающей о ее творческом пути, она сказала:

“Я уже прожила большую жизнь и признаюсь, для меня нет большего удовлетворения, чем то, что зритель меня понял, что он не забудет спектакля и что я помогла ему узнать нечто новое о людях. Тогда я счастлива, я понимаю, что моя задача служения народу выполнена”.

Стрижова всегда питала любовь к молодежи. Очень часто в театре она забредала в молодежную гримерную, где сидело обычно восемь-десять человек. Курила и с удовольствием рассказывала о прошлом, с юмором подносила разные театральные байки. Но, прежде всего, она была добрым помощником и советчиком молодым актерам. Получила актриса маленькую роль, — Анна Николаевна все расскажет о роли, а если нужно, и проиграет ее перед исполнительницей. Молодежь отвечала ей взаимностью, нередко собиралась у нее дома.

Анна Николаевна любила театр самозабвенно. С театром связала всю свою жизнь. И даже когда уже не могла играть, по утрам приходила в театр, садилась в режиссерском управлении. Побыв недолго, вставала, шла одеваться и уходила. Дышать привычным театральным воздухом ей было просто необходимо.

Искусство Стрижовой вписано в театральную летопись страны. Простота, убедительность, сочная, выразительная речь — вот те средства, которые составляли основу мастерства артистки — искусства настоящей, большой правды.

Использованные материалы:
- Мастера саратовской сцены. - Саратов, Приволжское книжное издательство, 1991.