География История Экономика Образование Культура Личности

Паницкий И.Я.


Истоки

Когда встречаешься с уникальным, самобытным талантом в области инструментальной музыки, то оказывается, что собственно музыкальная лексика не способна отразить сущность такой личности. О чем в данном случае говорят слова "композитор", "исполнитель"? Они указывают лишь на профессиональную направленность творчества. Тогда и приходится заимствовать такие понятия как "поэт", "художник".

Писать о нем непросто - настолько необычна его жизненная и творческая судьба, неповторима артистическая индивидуальность. Поэтому часто будем обращаться за помощью к самому Паницкому. Творческая индивидуальность всякого художника формируется, как известно, не только познанием искусства, но и восприятием окружающего мира с самого раннего детства. Зачастую именно здесь берут начало своеобразие дарования и характер творчества. Тем более, что духовное становление Паницкого совершалось в том неразделимом единстве, когда музыка - не профессия, не специальность, а сама жизнь.

В 1762 году императрица Екатерина II обнародовала манифест. Старообрядцы, бежавшие во второй половине 17 века от церковных реформ патриарха Никона на чужбину, призывались вернуться на родину. Люди откликнулись на призыв, стали обживать незаселенные места на раздольных волжских просторах. Так появилось на левом берегу великой реки небольшое поселение с названием Балаково. Вокруг - плодородные земли, дающие обильные урожаи, бескрайние леса для охоты, сбора грибов и ягод, дешевый строительный материал, судоходные воды, кишащие рыбой. Все обещало безбедную жизнь на долгие, долгие времена.

Крестьяне близлежащих деревень были вынуждены продавать сюда хлеб за бесценок. Многие, разорившись, нанимались батраками к богатым балаковским хозяевам, пахали, сеяли, косили у зажиточных землевладельцев, на пристанях устраивались грузчиками. Зарождавшееся литейное, кожевенное производство, мельницы, всевозможные мастерские нуждались в дешевой рабочей силе. Так среди тысяч, ищущих лучшей доли, пришел в Балаково шестнадцатилетний пастух из села Малое Перекопное Николаевского уезда Яков Иванович Паницков. Он работал грузчиком на пристанях, у мукомолов. Природная крестьянская сметка, стремление к знаниям, предприимчивость позволили вскоре выбиться "в люди". Один хлеботорговец предложил заниматься в окрестных деревнях закупками зерна, и дела пошли успешно. Он встретил свою будущую жену Екатерину Фроловну, создалась семья. Один за другим рождались дети. Многие из них умирали - в те времена обычное явление, поскольку на медицину рассчитывать не приходилось. Так и вышло, что из двенадцати детей остались только старшая Клавдия да два брата - Василий и Дмитрий.

31 декабря 1906 года (по старому стилю) в новогоднюю ночь появился на свет еще один мальчик. Только видеть этого света ему не довелось. Во время крещения в нетопленной церкви ребенка простудили. Затем неумелое лечение в земской больнице, и маленький Ваня лишается зрения. Полностью и навсегда. Главным средством постижения мира становится слух. Люда, имеющие зрение, часто довольствуются возможностью видеть, не заботясь это же услышать. Зачем, скажите, вслушиваться в движение листьев, трав, крыльев птиц, течение вод, когда все можно увидеть? Судьба лишила мальчика такой роскоши, предопределив иные пути познания жизни. То, мимо чего другие проходили, не замечая и не задумываясь, вызывало у него массу вопросов, мыслей и чувств. Все звучащие предметы, каждая детская игрушка рождали образные ассоциации, оставляя в сознании глубокий след.

Рассказывая о детских впечатлениях, Паницкий подчеркивал:

"Окружающий мир действовал на меня гораздо сильнее, чем собственно музыкальные впечатления. Так, я любил приходить на берег и слушать пароходные гудки. Они создавали мне обстановку, образ Волги. Я чувствовал, что она великая, она могучая, она гордая! Пароходы были для меня живыми существами... Через их голоса я и полюбил Волгу, я ощущал огромные просторы, которые ее окружают". Все вокруг было для него живым, движущимся, каждая травинка, цветок несли свой аромат, по-разному отвечали на прикосновение пальцев. А непонятные, таинственные звучания жизни будоражили неуемную детскую фантазию, воспламеняли пылкое воображение будущего художника.

Уже в зрелом возрасте Иван Яковлевич признавался:

"Конечно, потерю зрения я всегда ощущал как огромное несчастье. Но сложись иначе, я, наверное, в чем-то был бы другим". Жажда познания людей, природы, освещенная необычайной любовью к жизни, научила его чувствовать богаче, "видеть" больше многих зрячих, осмысливать мир в измерениях, которые другим недоступны.

Семья Паницковых жила в атмосфере всеобщей любви к музыке. Сам Яков Иванович с удовольствием пел, играл на гитаре, саратовской гармони. Старшие братья, Василий и Дмитрий, пели в церковном хоре. Оба слыли в Балакове искусными гармонистами. Мама, Екатерина Фроловна, обладала замечательным голосом, знала множество русских народных песен, романсов, сказок. С ней у маленького Вани установились особенно сердечные, доверительные отношения. Чуткой душой мама всегда понимала таинства его переживаний, радостей и печалей, "верила" всем фантазиям, грезам и снам. Впоследствии Иван Яковлевич говорил, что одно из самых ярких впечатлений детства - голос мамы, песни, которые пела не только голосом, но и душой, всем сердцем.

Их дом был своеобразным клубом. Сюда приходили и знакомые профессиональные музыканты, и многочисленные поклонники того искусства. Звучали мелодии русских песен и танцев, грампластинки с записями популярных произведений, гармонь, гитара, скрипка, фортепиано. Влияние такой среды во многом определило черты творческого облика Паницкого-музыканта: национальную природу и демократическую направленность искусства, органическую связь с народным творчеством, с музыкальной культурой различных слоев русского общества.

Способности и любовь к музыке заявили о себе в самом раннем детстве как обычно и бывает в жизни больших музыкантов. Едва научившись ходить, он уже напевал понравившиеся мелодии, которые слышал вокруг. Первым музыкальным инструментом для трехлетнего мальчика стала пастушья дудочка. Ее ради забавы сделал отец, объяснив сыну, "из какого окошка какой звук выглядывает". Быстро все запомнив, малыш начал составлять из звуков узоры, подбирая простенькие попевки. Вскоре выводил уже целые мелодии, чем немало озадачил родителя.

Все, кому случалось общаться с мальчиком, отмечали его природную музыкальность, развитый слух и цепкую память. По совету друзей отец купил ему семиклавишную невскую гармонь, которую Ваня освоил с поразительной быстротой, причем самостоятельно. Вероятно, родители сделали этот подарок в качестве обычной игрушки, не думая о каких-либо серьезных результатах. И вдруг неожиданно услышали, как четырехлетний сынишка пока робко и неуверенно, но абсолютно точно по высоте и ритму воспроизводит знакомые мелодии. Он забросил все свои прежние игры, буквально не выпускал гармонь из рук. И родители поняли, что для Вани это не детская забава, не игрушка, а что-то особое, без чего он не сможет жить.

Тогда и определили его в обучение к местному гармонисту Федору Хаярову. Вскоре понадобился новый, более сложный инструмент, и отец приобретает восьмиклавишную гармонь с четырьмя добавочными полутонами. В то время гармонисты были самоучками, не знали элементарных азов музыкальной грамоты. Обучение строилось, в основном, в виде передачи игровых навыков "с пальцев" или "с рук", то есть показывалось, какими пальцами какие клавиши нажимать. При таком методе обучения развитие музыкального слуха шло вослед навыкам двигательным, утрачивая первостепенное значение. Но этот необычный маленький ученик все делал наоборот! Он сначала запоминал на слух сыгранное учителем, а лишь затем подбирал и воспроизводил на своем инструменте.

Очень быстро начинающий музыкант освоил многое из репертуара наставника: вальсы, польки, марши, другие популярные пьесы. И эта гармонь уже не отвечала развивающемуся таланту. Она не позволяла исполнить всего, что хотелось, той музыки, которая слышалась вокруг и внутри себя. Опять отец, почесав затылок, запускает руку в небогатый семейный бюджет, образуя в нем заметную брешь. В результате у Вани появилась двухрядная хроматическая гармонь. А диапазон! Две с половиной октавы! Инструмент снимал многие репертуарные ограничения, тяготившие последнее время начинающего гармониста. Теперь можно было исполнять такие пьесы, как Полонез Огинского, Мазурка Венявского, с большей свободой украшать мелодии песен, романсов гармоническими созвучиями и подголосками.

Старший брат Василий знакомит Ваню с регентом церковного хора Николаем Алексеевичем Жимским. Тот, послушав игру талантливого ребенка, рассказал о нем горячему поклоннику музыки Аркадию Ивановичу Майорову. Договорились организовать встречу маленького гармониста с учителями и воспитанницами двухгодичной женской школы. Там он с восхищением слушает классическую музыку в исполнении хора, с успехом выступает на сцене, становится частым и желанным гостем. Тогда же Ваня Паницков получил "новую" фамилию, звучащую, в чем сумел убедить Н.А. Жимский, более артистически: ПАНИЦКИЙ!

Так на музыкальном небосводе появилось имя, которому суждено было долгие годы украшать концертные афиши страны, стать символом баянного искусства. А.И. Майоров, заботливо и бережно опекавший развитие юного дарования, предложил балаковскому гармонисту Никифору Ивановичу Миронову творческий союз. Так у Вани появился свой аккомпаниатор.

Однажды афиши сообщили жителям села о сольном концерте гармониста Паницкого. В зале кинотеатра народу битком. Интерес был подогрет разноречивыми слухами, люди терялись в догадках: что же это за артист с незнакомой, но звучной фамилией? Можно представить изумление публики, когда на сцене в сопровождении Н.И. Миронова появился пятилетний мальчик с приветливой и смущенной улыбкой. Но стоило услышать проникновенное исполнение мелодий родных песен, разудалые плясовые наигрыши, как изумление уступило место всеобщему восхищению. Успех превзошел ожидания. О концерте восторженно заговорили по всей округе, и его пришлось дважды повторить. Со сцены объявляли уже в духе тогдашних традиций: "Выступает знаменитый гармонист-виртуоз Иван Паницкий".

Начинающего музыканта мучила загадка: почему на публике он воспринимает музыку совершенно иначе? Откуда берутся новые силы, не испытанные ранее ощущения? Словно какие-то сказочные волны подхватывают и влекут по звучащим водам. У себя дома он играет те же пьесы, на той же гармони, а все получается совершенно по-другому. Нет того радостного взлета души, учащенного биения сердца, необъяснимого волнения и восторга. Он еще не мог осознать, что его эмоции, духовные токи, посылаемые людям, многократно усиливаясь, возвращаются на сцену. Этим и создаются незримые связи между людскими душами, особый творческий подъем, вдохновенная наполненность чувств. Именно слушательская аудитория явится для Паницкого необходимейшим, если не главным, условием артистического, творческого становления и расцвета.

Он становится участником трио гармонистов с братом Дмитрием и своим первым учителем Ф. Хаяровым. Здесь приобретаются навыки ансамблевого взаимодействия, познаются выразительные возможности одновременного звучания нескольких голосов, разных тембровых красок, новых гармоний. Ваня часто слушает выступления местного духового оркестра. Посещает концерты хора женской школы, где звучат сцены из "Жизни за царя" М. Глинки, "Евгения Онегина" П. Чайковского, арии, романсы русских композиторов. Фактурное богатство и многообразие оркестровой и хоровой музыки рождают понимание, что любую мелодию можно окружать различными голосами, расцвечивать гармоническими созвучиями. Играя в трио, он пробует сочинять мелодические обороты, подголовки, украшает ими исполняемые пьесы.

"С того времени я навсегда полюбил полифонию, - вспоминал Паницкий. - В этом отношении гармонь перестала меня удовлетворять. Я мечтал об инструменте, позволяющем воплотить мои замыслы".

Такой инструмент он услышал впервые только в 1918 году на пристани в Балаково: "Я думал, что играют два-три гармониста. Но когда мне объяснили, что исполняет один музыкант - баянист, был отрясен". С тех пор мысль играть на баяне стала захватывающей и неотступной. Однако мечте суждено было сбыться не скоро...

А пока Ваня Паницкий постигал исполнительские премудрости, перенимая у местных гармонистов опыт обработки, мелодического, гармонического и ритмического варьирования в песенных, танцевальных и плясовых наигрышах. Накапливался репертуар, но популярные, хорошо известные мелодии звучали у маленького гармониста совсем не так, как у других, а по-своему...

В 1915 году в Балаково из Саратова приезжает Александра Васильевна Бобылева, преподаватель по классу фортепиано. Услышав на концерте ее игру, Ваня загорелся желанием "стать пианистом". А.И. Майоров познакомил их. Проверив у мальчика музыкальный слух, память, чувство ритма, учительница оценила его одаренность и согласилась заниматься. Паницкий принялся за учебу с радостью, но довольно быстро охладел. Он хотел играть произведения, которые слышал в исполнении учительницы. Здесь же из урока в урок только гаммы, арпеджио да скучные упражнения. Его талант, произраставший как вольное дитя природы, не тронутый "академической рукой", не знавший школярских рамок, воспротивился покушению на привычную свободу. В знак протеста в голове рождались коварные помыслы бросить учебу.

Вообще, техническая сторона исполнительства и тогда, и всю жизнь, была для него вторичной, подчиненной художественной мысли, слуховым представлениям, чуткой поэтичной душе. Лишь после года занятий, когда приступили к освоению музыкальных пьес, пришла настоящая увлеченность и обозначились заметные успехи, Но в 1918 году учеба прекратилась. Ставшая такой любимой учительница покинула Балаково. И все же, несмотря на кратковременность занятий, обучение фортепианной игре явилось первой профессиональной школой для начинающего музыканта. Он познал выразительные особенности иных звуковых красок, познакомился с произведениями выдающихся русских и зарубежных композиторов, значительно расширил свой художественный кругозор. Освоение фортепиано обогатило его исполнительский аппарат новыми умениями и навыками. Многообразие пианистических приемов, способов звукоизвлечения спроецировалось затем на уникальную тембровую, артикуляционно-штриховую палитру Паницкого-баяниста.

Незадолго до расставания с учительницей судьба нанесла один из своих страшных ударов. При маме они жили в любви и достатке. Всегда согреты теплом ее сердца, ухожены, обуты-одеты. Не знали, что такое голод. Екатерина Фроловна, не теряя надежду вернуть своему сыночку способность видеть мир, возила его к медицинским светилам в Москву, Петербург. Но вердикт врачей был единодушен: Невозможно! Иногда весело партизанили с мамой. Через Волгу ходила переправа, но их туда старались не пускать. Пробирались тайком и, когда баржа отчаливала от пристани, доставали из сумки гармошку. Пассажиры тотчас сбегались послушать игру чудо-ребенка и платили, кто сколько мог.

...Она долго болела, и в 1917 году ее не стало. Не стало любимого друга, закончилась и прежняя счастливая жизнь. Отец вскоре женился на энергичной, волевой женщине, у нее было две своих дочки. Сразу же у семилетней сестренки Анфисы забрали шубку, лучшие платья, любимые игрушки. Кормили чем придется. Ее просто терпели: надо же кому-то сопровождать "этого гармониста" туда, где можно заработать - в кабаки, в пивные, на вечеринки у богатых людей. А приносить деньги в дом стало теперь его непременной обязанностью. Отчета требовали строго. Не потому, что не хватало на жизнь, просто хотелось еще...

"У меня все время скрипка в голове звучала"

В 1920 году Паницкий переезжает в Саратов. Вместе с братом Тимой играли везде, где можно хоть что-то заработать. Чаще всего это были столовые, трактиры, базары. На одном из таких выступлений их услышал талантливый и единственный тогда в городе баянист Яков Михайлович Бесфамильнов, представитель славной музыкальной династии. Он познакомил своих братьев Владимира и Николая с новыми саратовскими гармонистами. Владимир Михайлович, отец будущего музыканта-виртуоза Владимира Бесфамильнова, вспоминает:

"Паницкий играл тогда на особой концертной гармонике без левой клавиатуры. Мы к тому времени знали практически все разновидности гармоник, но похожей не встречали. Играл он чудесно. Такие вариации выделывал! У Дмитрия была аккомпанементная гармоника. Мы подружились. Сестра Нина стала участвовать в их выступлениях, пела, танцевала. Анфиса и наша младшая сестра Поля вместе занимались на фортепиано".

Вскоре душа молодого музыканта, неугомонная и неутоленная возможностями гармоники, воспылала новой страстью. Ни гармоника, ни фортепиано не могли удовлетворить его - внутри все пело, хотелось безраздельно властвовать звуком на всем его протяжении, нужен инструмент, откликающийся на тончайшие, трепетные чувства. Скрипка! Только она может соперничать с безграничными возможностями певчего голоса.

В то время скрипка нередко звучала в кинотеатрах перед началом сеансов, в столовых, ресторанах. В одном из подобных заведений Паницкий познакомился с Павлом Ермоловым, скрипачом, окончившим музыкальное училище. Старший брат Василий подарил на благое дело имевшийся у него инструмент, и учеба началась. Конечно, никаких систематических занятий не было. Приходилось на слух перенимать то, что звучало, подбирать знакомые мелодии, добиваться определенного качества игры. Он старается посещать концерты педагогов и студентов консерватории, симфонического оркестра. Восхищается искусством приезжающих виртуозов-скрипачей: Блиндера, Эрденко, Кубелика. Возникает неодолимое желание научиться играть по-настоящему.

А пока его "университеты" остаются прежними - рестораны, уличные скрипачи с соответствующим репертуаром. Приобретя первоначальные навыки, он зарабатывает на жизнь теперь игрой на скрипке, гармоника отодвинулась на второй план. Их пути с Дмитрием расходятся. Повсюду его сопровождает верная Анфиса. Три года самостоятельных занятий не принесли желаемого результата. Скрипка оказалась не тем инструментом, который можно освоить без помощи педагога. Его знакомят с преподавателем консерватории Григорием Кондратьевичем Ершовым. Тот, оценив по достоинству талант юноши, начинает с ним заниматься.

Эти уроки формировали профессионализм молодого музыканта. Здесь он осознал необходимость серьезной, целенаправленной работы над звуковой выразительностью, формой произведения, учился не только чувствовать, но и мыслить в музыке, постигал суд таких понятий, как стиль, интерпретация, художественный образ Иван Яковлевич рассказывал:

"До этого я играл, как бог на душу положит. Григорий Кондратьевич раскрыл мне, как выражать свои мысли, переживания, работать над музыкой. Он проигрывал или пропевал, как нужно исполнить ту или иную фразу, интонацию. И это было не окончательно, а один из вариантов. Он не требовал подражать, а учил искать, слушать, сравнивать, выбирать. Одним словом, учил излагать свою мысль в звучании".

Отсюда зарождается академическое направление в творчестве Паницкого, получившее в дальнейшем плодотворное развитие.

Но до чего медленно раскрывает свои тайны этот непокорней инструмент! А тут как раз один из преподавателей, Борис Андреевич Богатырев, пообещал сделать из него "второго Паганини" в очень скором времени. Соблазн был слишком велик, и молодой музыкант поддался искушению. Начинающему скрипачу приходилось осваивать сложнейшие сочинения. Исполнительские задачи, выдвигаемые таким репертуаром, были чрезмерными, и преждевременными. Это не могло не сказаться на результатах. Начала побаливать левая рука, появилось неверие в свои силы, между учителем и учеником нарастало взаимное непонимание. Наконец им пришлось расстаться.

В дальнейшем систематическая учеба никогда не возобновлялась. Паницкий жил наедине со своим талантом и своей любовью к музыке. Становление личности совершалось за счет напряженной работы собственных ума и души, а не путем школьного усвоения чужих мыслей и чувств. Индивидуальность формировалась в большей степени стихийно, не испытывая педагогического воздействия. Чуткая художественная интуиция сама принимала или отвергала те или иные музыкальные впечатления, отбирая необходимую пищу для развития самобытного таланта. "У кого я учился? - говорил потом музыкант. - У всех, с кем сводила меня когда-то судьба".

"Воинствующая гармоника"

Двадцатые годы отмечены стремительным подъемом интереса и к искусству вообще, и к народно-инструментальному - в частности. По всей стране бурно развивалась самодеятельность, создавались кружки обучения игре на гармонике. В это время организуется система профессионального обучения. Открываются классы баяна. Выходят тысячи пластинок с записями лучших исполнителей. Широкой популярностью пользовалось в те годы знаменитое трио баянистов, в составе А. Кузнецова, Я. Попкова, М. Макарова (впоследствии его заменил А. Данилов). В Сибири создается квартет Онегиных, в Саратове - трио братьев Бесфамильновых: Якова, Николая и Владимира.

Об отношении государства к народным талантам говорит реестр блистательных имен, освятивших истоки этого начинания. Так, жюри Первого губернского конкурса исполнителей на народных инструментах, проходившего в октябре 1926 года в Ленинграде, возглавил А.К. Глазунов. Рядом за "судейским" столом в актовом зале Смольного института - главный дирижер оркестра имени В.В. Андреева, профессор Ленинградской консерватории Ф.А. Ниман, П.А. Серебряков, впоследствии народный артист СССР, профессор и ректор Ленинградской консерватории, Я.Ф. Орланский-Титаренко, авторитетнейший деятель гармонико-баянного искусства.

Затем подобные конкурсы проходили в Пскове, Новгороде, Томске, многих других городах. В 1927 году такое соревнование народных талантов провели и в Саратове. Иван Паницкий к этому времени состоял в Союзе работников искусства. На конкурс Паницкий подготовил Мазурку Венявского, Чардаш Монти, несколько собственных обработок русских народных мелодий. Вдохновенной, виртуозной игрой на двухрядной хроматической гармони он покорил и публику, и членов жюри. Ему был вручен золотой жетон победителя. В конкурсе соревновались не только профессиональные исполнители, но и представители любительского цеха. Первого места по этой категории удостоился В.М. Бесфамильнов.

На саратовском конкурсе выступали и баянисты. Паницкого с новой силой влечет к давно желанному инструменту, но приобретение баяна остается пока мечтой. Заработанных денег едва хватает на пропитание. Он устраивается в столовую напротив Крытого рынка по улице Чапаева (в этом доме сейчас аптека). Иметь такого работника выгодно: ведь он играет и на фортепиано, и на скрипке, и на любой гармонике.

Здесь знакомится с баянистами Владимиром Мильратом и Анатолием Клыковым. Создается трио. Затем переходят на более приемлемые условия в питейное заведение Георгия Семенова, тут же, через дорогу. Но это был не просто трактир, а, скорее, культурный клуб. Сам хозяин, по национальности армянин, водил много деловых и дружеских знакомств по стране. К нему приходили, приезжали со всего света армяне, грузины, украинцы, татары. Словом, полный "интернационал". Общаясь в уютных стенах, пели разноязыкие песни, а Паницкий сразу их обрабатывал, приводя гостей в неподдельный восторг. Прошли десятилетия, а те мелодии остались в его феноменальной памяти.

Два события. Единая судьба

В заведении Г. Семенова Иван Яковлевич познакомился с Прасковьей Ивановной Губиной, кубанской казачкой, после долгих жизненных мытарств устроившейся сюда убирать со столов, мыть посуду. В июле 1928 года поженились. Молодая хозяйка со свойственной ей решимостью распределила семейные роли: Ванечка будет заниматься музыкой, все бытовые заботы она берет на себя.

В этой женщине удивительно сочетались строгость старшей сестры и нежность возлюбленной, преданность близкого друга и взыскательность бескомпромиссного критика, требовательность полновластной хозяйки дома и предупредительная исполнительность личного секретаря, безропотность прислуги.

Когда поженились, Иван ушел от отца и мачехи, забрал с собой и любимую Анфису. Сняли квартиру в Какуевском переулке (ныне улица Симбирская). Две комнаты, общая кухня и коридор, в третьей комнате одна соседка. Прасковья Ивановна занялась обустройством, Анфиса провожала брата по местам работы. Через год Анфису выдали замуж за Владимира Эдуардовича Мильрата, с которым Паницкого связывали творческие и дружеские узы. Стали жить все вместе.

Постепенно обживались. Купили даже рояль. Правда, простенький, прямострунный, но заниматься было можно. Анфису определили к хорошему педагогу, она делала заметные успехи.

После встречи с Прасковьей Ивановной произошло второе событие, которого Паницкий очень давно ждал. В 1929 году в Театр малых форм потребовался баянист-аккомпаниатор, и там имелся баян! Устроившись на работу, получив в руки заветный инструмент, он все силы и все время отдает его освоению. Начинается новая глава творческой летописи музыканта, полная поисков. Преодоления преград и восхождения к вершинам.

Исполнительские возможности баяна открыли простор полифоническим изысканиям музыканта. Сочиняя, импровизируя, он приводил в восхищение необыкновенной изобретательностью, безудержной фантазией. Плодотворно сказался и большой опыт игры в ансамблях самых разных составов. Но Паницкому было досадно, что свободу проявления полифонического дара ограничивает левая клавиатура с набором готовых аккордов. В то время выборные баяны еще не имели распространения, хотя первые опыты по их конструированию проводились. Так в начале 20-х годов В. Самсонов, ученик талантливого петроградского мастера П. Стерлигова, изготовил первый готово-выборный баян. Левая клавиатура состояла из девяти рядов: трех с хроматическим звукорядом, двух басовых в кварто-квинтовых соотношениях и четырех с готовыми аккордами. Игра на выборных рядах затруднялась тем, что исполнителю приходилось дотягиваться до них пальцами через басо-аккордовую клавиатуру. В 1929 году уже самому П. Стерлигову удалось создать левую клавиатуру с конверторным переключателем, позволяющим взаимозаменять хроматическую и готовую системы на одной и той же клавиатуре. Аналогичный механизм используется и в конструкциях современных баянов.

И все же это были отдельные эксперименты, поиски. Сама конструкция, излишне переусложненная, громоздкая, нуждалась в доводке через исполнительскую практику, в согласии с техническими возможностями игрового аппарата. И, конечно, такие баяны изготавливались вручную, долго, лишь в штучных экземплярах и стоили дорого.

Паницкий не стал, как всегда, ждать милости от природы и оригинальным образом решил проблему: сам "изобрел" готово-выборную клавиатуру! Баян ставился в горизонтальное положение на крышку левого полукорпуса, и левая рука могла играть на правой клавиатуре. "Переключение" с "готовой" клавиатуры на "выборную" и наоборот совершалось довольно быстро, почти моментально, в процессе исполнения какой-либо пьесы. Благо, тогда у баянов еще не было левых наплечных ремней, и, следовательно, ничто не препятствовало технике такого действа.

Почему Паницкий посвятил себя баяну? Он боготворил скрипку за способность приближаться к выразительности человеческого голоса, за певучий, пластичный звук. Но ее гармонические средства оказались для музыканта недостаточными. Даже когда с увлечением занимался на скрипке, мысль о баяне жила в нем постоянно: хотелось владеть всей фактурой произведения самому, без концертмейстера. Так ведь есть фортепиано, инструмент широчайших фактурных просторов, и Паницкий играет как профессиональный пианист. Однако... фортепиано не позволяет достичь того, что может скрипка. Оно не поет!

Вот и получилось, что именно баян с его выразительными особенностями наилучшим образом соответствовал творческим замыслам. Паницкий выбрал баян не потому, что он "лучше" фортепиано или скрипки. Суть в самой природе звуковых качеств баяна, когда все выразительные краски максимально отвечают индивидуальным устремлениям Паницкого-музыканта. Здесь и полное подчинение творческой воле исполнителя динамики звука на всем его протяжении, и, одновременно, владение богатейшими гармоническими и полифоническими средствами. Баян для Паницкого - своеобразный синтез фактурных возможностей фортепиано, интонационной чуткости скрипки, тембровой характеристичности гармоники.

За годы жизни в руках Паницкого перебывает несколько баянов разных конструкций. Тем не менее и самые совершенные модели не удовлетворяли его запросы в полной мере: "Инструмент должен быть безукоризненным в ответе и подаче звука. Пока в нем недостает полноты и собранности тембра. Звучание необходимо уравнять по силе в правой и левой клавиатурах. К сожалению, нельзя динамически выделить, как на фортепиано, какой-либо звук из фактуры Слабо звучит "ломаная" дека. Диапазон выборной клавиатуры следует увеличить вверх хотя бы до ноты "соль". Короче говоря, баяну требуются серьезные усовершенствования".

Можно представить, что творилось на Московской фабрик музыкальных инструментов, когда там объявился заказчик с такими скромными пожеланиями!

Это произошло в середине семидесятых. Паницкий играл тогда на многотембровом готово-выборном баяне, сделанном на заказ известным мастером В.А. Колчиным. Прекрасный инструмент, но по весу становится тяжеловат. Годы идут, сил не прибавляют. В то время признанием исполнителей начал пользоваться инструмент, которому было уготовано счастливое будущее. Эта модель до сих пор является, пожалуй, самой совершенной, на ее конструкционно-звуковые данные стали ориентироваться многие зарубежные фирмы. "Юпитер". Его изготовил замечательный мастер, изобретатель, конструктор баянов Юрий Константинович Волкович в 1970 году. На Лейпцигской ярмарке 1974 года "Юпитер" отмечен Большой золотой медалью и дипломом первой степени.

Иван Яковлевич, познакомившись с этим инструментом и оценив его достоинства, обратился на фабрику с заказом. Возглавил процесс изготовления автор Ю.К. Волкович. И с тех пор не знал покоя ни сам, ни вся бригада мастеров опытно-экспериментального участка. И вот баян изготовили. Конечно, все пожелания выполнить не смогли - его запросы как всегда опережали свое время. Но кое-что "привинтили", сумев выйти за рамки технической осуществимости.

Паницкий приехал, прослушал каждый звук, проверил ответ во всех регистрах. Прасковья Ивановна внимательно контролировала процесс приемки. Неделя ушла на исправление "мелких" деталей: замену некоторых голосов, более точную настройку и т.п. Наконец заказчик от всей души поблагодарил коллектив участка, извинился за причиненное беспокойство и пожелал больших успехов. Счастливые мастера с облегчением пожали ему руку.

И пусть баян получился замечательный, и Паницкий не расставался с ним до конца своих дней, "все-таки можно было бы еще кое-что..." Но во времена его далекой юности о подобном инструменте доводилось только мечтать.

"Учитель, воспитай ученика..."

В 1932 году к Паницкому обратились с настоятельной просьбой вести класс баяна, открывшийся недавно в музыкальном училище. И хотя жизнь предельно загружена концертами, гастролями, он соглашается испытать себя и на этом, новом для него поприще! Ему выдают документ, хранящийся ныне в Саратовском музее краеведения:

Удостоверение №36
Выдано Паницкому Ивану Яковлевичу в том, что он состоит на службе в Саратовском Государственном Музыкальном училище в качестве преподавателя по классу баяна.

Интересно, что сохранилась и справка, датированная соседние 1931 годом, "выданная баянисту И.Я. Паницкому в том, что он служит в ансамбле бригады Сталинградского металлургического заводя "Красный Октябрь", обслуживающей цеха завода".

В то время обучению баянистов сопутствовали многие сложности. Пестрый по уровню подготовки состав учеников. Одни уже знали элементарные основы музыкальной грамоты, как-то умели играть, другие не владели и этим. В последующие годы поступали и бывшие фронтовики, инвалиды войны, в том числе и незрячие. В те нелегкие годы не все могли мечтать о продолжении образования, о карьере концертанта, артиста, что требовало и соответствующих способностей, и напряженного самоотверженного труда.

Большинство учеников были взрослыми людьми, имели семьи, которые нужно содержать. Заботы о хлебе насущном часто вынуждала получив какой-то минимум исполнительских умений и навыков, оставлять музыкальное училище, не окончив его. Поэтому надеяться на педагогические результаты в воспитании высокопрофессиональных исполнителей не приходилось. И тем не менее Паницкий со всем жаром своего сердца увлекся новым для себя делом, не разделяя своих подопечных на "перспективных" и "неперспективных".

Педагогический репертуар приходилось создавать в процессе работы. Делались переложения фортепианных и скрипичных произведений русской и зарубежной классики, советских композиторов. Именно в то время создается "золотой фонд" творческого наследия Паницкого: транскрипции сочинений разных авторов, обработки народных мелодий, оригинальные пьесы. Конечно, впоследствии все это находилось в постоянном развитии, в движении, и затем в разные годы игралось автором во множестве иных вариантов. Но сами художественные идеи сформировались еще тогда.

Паницкий-педагог уделял значительное внимание развитию инициативы ученика, ценил самостоятельный поиск. Предлагая интонационные варианты произнесения музыкальной фразы, как бы приглашал: подумайте, как это может звучать наилучшим образом. Большую роль отводил исполнительскому показу, живой иллюстрации своих мыслей. Он проигрывал отдельные фрагменты на баяне, и на фортепиано, напевал. Вдохновенной игрой, пением, чрезвычайной увлеченностью он зажигал, воспламенял учеников. Увлеченность музыкой, постоянное душевное горение заставляли забывать обо всем. Расписание занятий, конечно, существовало, но не соблюдалось. Какое там расписание, когда творится искусство!

Иван Яковлевич всегда подчеркивал, что, не владея исполнительской техникой, не ощутив инструмент как продолжение самого себя невозможно раскрыть в звучании как замысел композитора, так и исполнителя. На материале произведений сочинял всевозможные упражнения, помогающие решению технических проблем. Поскольку тогда использовалась четырехпальцевая аппликатура, много упражнений давалось на растяжение пальцев, их подмену на одной клавише без перерыва звучания, на воспитание эластичности, гибкости, приспособляемости игрового аппарата. Придавая колоссальное значение мастерству ведения меха, созданию целесообразного плана, схемы его распределения, Паницкий одновременно следил, чтобы ученик не стал рабом этой схемы.

Один из его любимых афоризмов в те годы - "нет плохой музыки, есть плохие исполнители". Разумеется, это понималось им не прямолинейно, а метафорически. Надо же было как-то пронять, заострить внимание ученика на том, что исполнению принадлежит решающая роль в донесении содержания произведения до слушателя, что даже гениальная музыка при недостатке исполнительского мастерства не способна художественно полноценно воздействовать на аудиторию.

Педагогическое влияние Паницкого распространялось не только на своих учеников. На его уроках постоянно присутствовали слушатели: свободные от занятий учащиеся, педагоги. Как баянисты, так и музыканты других специальностей: пианисты, струнники, духовики, вокалисты. Эти открытые уроки зачастую напоминал своеобразные методические семинары, где излагались педагогические взгляды, раскрывались тайны исполнительского искусства.

В разные годы в классе Паницкого занимались люди, связавшие затем свою жизнь с баянным искусством. В.Ф. Григоренко был баянистом в театре юного зрителя, вел концертную деятельность. Практически всю жизнь возглавлял отдел народных инструментов Центральной музыкальной школы, руководил городским методическим объединением по секции народных инструментов, заслуженный работник культуры РСФСР. Специально учиться у Паницкого издалека приехал Сергей Иванович Киселев. Выступал как солист, открыл класс баяна в той же музыкальной школе. Позднее - преподаватель музыкального училища в Сталинграде. Грибков Николай Bасильевич многие годы преподавал в Саратовском музыкально училище, заслуженный работник культуры. Василий Иванович Кондрашов - известный астраханский баянист, преподаватель музыкального училища. Почти тридцать лет заведовал отделом народных инструментов Саратовского музыкального училища Петр Васильевич Ткачев. В его классе до переезда в Киев в течение двух лет учился Владимир Бесфамильнов. Алексей Николаевич Чернов стал солистом и концертмейстером группы баянов оркестра народных инструментов Всесоюзного радио, заменив Владимира Ивановича Федосеева, когда тот взошел за дирижерский пульт.

Конечно же, список этот далеко не полный.

Бурное и плодотворное развитие молодого баянного искусства нуждалось в каком-то подведении итогов, в оценке результатов. И вот комитет по делам искусств при Совнаркоме СССР учреждает проведение Первого Всесоюзного смотра исполнителей на народных инструментах. С 29 сентября по 17 октября 1939 года в Москве состоялась встреча музыкантов страны. Это событие - важнейшая веха истории нашего искусства - явилось живительным стимулятором дальнейшего развития. Первый тур проходил по всей стране, в нем участвовало свыше двух тысяч исполнителей, почти шестьдесят разновидностей народных инструментов. На второй этап смотра в Москве вышло около двухсот музыкантов. Пятьдесят три из них преодолели высокий барьер и участвовали в заключительном, третьем туре.

Победители этого творческого смотра составили в дальнейшем славу народно-инструментального искусства. Первое место единогласно присуждается И.Я. Паницкому. Лауреатами стали также гармонист из Казани Файзула Тиушев, киевляне Николай Ризоль и Мария Белецкая. Дипломов удостоены Раиса Белецкая и Алексеи Онегин. Там же возникло содружество - квартет баянистов Н. Ризоля, И. Журомского, сестер Белецких. Этот ансамбль более сорока лет одаривал слушателей творческими откровениями.

Многогранная личность Паницкого постоянно нуждалась в новых впечатлениях и проявлениях. В конце тридцатых годов кумиром публики был Леонид Утесов. В моду входил джаз. Ну ведь просто необходимо было испытать себя и в этом своеобразном жанре! Выступали в кинотеатре "Ударник". Паницкому часто отводилась солирующая партия. Тогда он вставал, стройный, одухотворенно красивый, элегантно артистичный и царил. Многие и приходили в кинотеатр именно с целью послушать Паницкого и джазовую группу - фильм уже один раз видели, а тут можно слушать бесконечно.

Однако подобные увлечения не заслоняли главного дела всей жизни, Его помыслы, движения души, время и силы отдавались предначертанной судьбе - баяну.

К нему является признание во всесоюзном масштабе. Он желанный гость на радио, в самых отдаленных уголках нашей Родины и на главных сценах страны. У него есть все: молодость, богом данный талант, жена ангел-хранитель, любящий и любимый народ. Будущее открыто, манят далекие горизонты, заоблачные дали. Рядом - ученики, внимающие каждому слову и каждому звуку баяна своего учителя...

Война народная

Уже 22 июня Кукрыниксы выпустили знаменитый плакат "Беспощадно разгромим и уничтожим врага", 24-го в центральной печати публикуется "Священная война" В. Лебедева-Кумача. С музыкой А. Александрова эта песня становится всенародным гимном сражающейся державы, 25-го выходит "Песня смелых" А. Суркова. Обращение И. Тоидзе к каждому советскому человеку: "Родина-мать зовет!"

Искусство уходило на войну. Произведения писателей, поэтов, драматургов вступили в борьбу: "Наука ненависти" М. Шолохова, "Русский характер" А. Толстого, "Дума России" И. Эренбурга, "Василий Теркин" А. Твардовского. В историю отечественной драматургии вошли "Фронт" А. Корнейчука, "Русские люди" К. Симонова, "Нашествие" Л. Леонова. Премьеры спектаклей состоялись уже к лету 1942 года, украсив репертуар лучших театров страны. Всенародная беда вызвала к жизни сотни, тысячи талантливых произведений во всех областях художественного творчества, четыре года войны вместили целую эпоху развития советского искусства.

Музыка также не стояла в стороне. Д. Шостакович дарит миру Седьмую и Восьмую симфонии, Н. Мясковский создает Двадцать четвертую, С. Прокофьев - Пятую и балет "Золушка", А. Хачатурян Вторую и балет "Гаянэ". Навсегда в историю песенного творчества вошли имена В. Соловьева-Седого, М. Блантера, А. Новикова, К. Листова, В. Мурадели, В. Захарова, Б. Мокроусова.

В искусстве военных лет важнейшее значение принадлежит гармонике, баяну. На фронтовых дорогах баян нередко заменял все другие инструменты - фортепиано, скрипку, ансамбли, оркестры. Под его аккомпанемент пели и выдающиеся артисты, и простые солдаты. Он исцелял раненых, оделял надеждой в госпиталях, блиндажах и окопах, в лесных чащобах партизанских лагерей.

В военные годы вместе со всеми был артист Паницкий. Он знал всю музыку, звучащую вокруг. Каждая мелодия им обрабатывалась, сливая воедино суть музыкального и поэтического текста. Творения рождались не в тиши кабинета, а "на колесах": в кузове грузовика, под грохот железных дорог, тележный скрип конных повозок. Да на чем только не приходилось добираться тогда к слушательской аудитории!

Во время войны всем было нелегко. Выдаваемые пайки мало помогали. Прасковья Ивановна, заботясь о здоровье мужа, куда-то ездила, что-то покупала, выменивала. Так и перебивались. Но все же Иван Яковлевич хоть немного зарабатывал, а у Анфисы двое детей на руках. Паницкий весьма равнодушно относился к бытовым лишениям. Но эмоциональные перегрузки его впечатлительная натура выдерживала не всегда. Так, сильное потрясение оказала поездка с группой артистов в разрушенный Сталинград. За несколько дней - сорок пять концертов. Вокруг не только радость освобождения, но и боль, страдания, горечь потерь. Все это повлияло на деятельность нервной системы - наступило безразличие к жизни, перестал чувствовать аудиторию: "Я больше не хотел играть. Страшно устал, был какой-то стеклянный. Я ненавидел музыку". После этого не прикасался к баяну почти два месяца.

В те жестокие времена, когда решался вопрос "быть или не быть" великому народу, государство не забывало о строительстве музыкальной культуры. Открываются ГМПИ им. Гнесиных, Высшее училище военных дирижеров. Государственное хоровое училище, оперный театр в Новосибирске. В Москве создается Государственный хор русской песни, в Туле - областной хор, в Свердловске - государственный Уральский хор под руководством выдающегося фольклориста Л.Л. Христиансена, долгие годы работавшего затем в Саратовской консерватории, дружившего с И.Я. Паницким.

В начале войны вышло предписание для населения сдать имеющиеся радиоприемники. Но Паницкому разрешили оставить его "СВД-9". Прасковья Ивановна похлопотала и добилась. Племянник Юра часто приходил к ним, этот дом был для него родным. До пяти-шести часов утра не выключали приемник, слушали симфоническую, оперную, джазовую музыку, выступления исполнителей на различных инструментах. Иван Яковлевич радостно потирал руки: "И-их, Юрка, счастливые мы с тобой люди! Сколько замечательной музыки слушаем".

В те годы шла еще одна воина, и вела ее Прасковья Ивановна. Где подстерегла мужа опаснейшая болезнь легких, трудно сказать. Общаться приходилось с сотнями людей, да и условия жизни были соответствующими. К каким только врачам ни обращалась с этим горем, даже пробилась в кремлевскую больницу. Там предложили операцию как единственный выход. Иначе больше трех месяцев не проживет. Паницкий отказался: "Что ж, три, значит три..." Прасковья Ивановна одержимо занялась изучением народной медицины, проштудировала массу литературы, консультировалась с врачами. Потчевала мужа отварами и настоями трав, даже какие-то яды использовала. Чем только ни кормила и ни поила, предварительно испробовав на себе. И совершила невозможное: то ли вылечила, то ли заглушила болезнь, но подарила вторую жизнь. И этой жизни суждено было продлиться дольше предыдущей.

Окончательный выбор

Совмещение предельно насыщенной концертной деятельности с работой в музыкальном училище отнимало много времени и сил. Частые гастрольные поездки нарушали систематичность занятий в классе, что не способствовало успеху обучения молодых музыкантов. Одновременно большая педагогическая загруженность отвлекала от воплощения композиторских, исполнительских замыслов. Наступил момент, когда стало необходимым определиться окончательно. И в конце 40-х годов Паницкий решает все силы целиком отдать сцене, творчеству.

Искусство музыканта достигает своего расцвета. Он много сочиняет, гастролирует в Москве, Ленинграде, других городах и республиках Советского Союза. Одухотворенное творчество зрелого мастера, его выдающийся талант привлекали горячее внимание публики, прессы, радио. 11 марта 1951 года Паницкий выступает с сольным отделением в Малом зале Московской консерватории. Восторженная аудитория бисирует, сцена усыпана цветами, публика не хочет расставаться с этим удивительным музыкантом.

Паницкий продолжает свое восхождение к вершинам. Ему давно уже тесно в фактурных рамках, обозначенных стандартом аккордов на левой клавиатуре. Он воспламеняется желанием приобрести выборный баян, многократно расширяющий исполнительские возможности. Такие инструменты начали изготавливать московские мастера Ф. Фиганов и Н. Селезнев, чему во многом способствовала инициатива Ю.И. Казакова. Паницкий с женой и Юрием Мильратом едут в Москву, умоляют Ф. Фиганова сделать баян побыстрее - предстояли насыщенные гастроли по крупным городам страны.

Инструмент получился чутким, ярко звучащим, правда тяжелым по весу. Паницкий быстро освоил выборную клавиатуру, систему октавно-тембровых регистров, пополнил свой репертуар переложениями фортепианной, скрипичной музыки, которую можно было играть теперь без фактурных искажений.

Концертная деятельность Паницкого в 50-е годы предельно интенсивна. Он часто и с неизменным успехом выступает на сценах столичных городов, по центральному радио, его искусство необычайно популярно в стране. К музыканту приходит поистине всенародная слава.

И вот:
ДОКУМЕНТ
"За Ваши заслуги в области советского музыкального искусства Президиум Верховного Совета РСФСР Указом от 11 апреля 1957 года присвоил Вам звание ЗАСЛУЖЕННОГО АРТИСТА РСФСР".

Так Иван Яковлевич Паницкий первый среди баянистов удостоился официального признания государства. Это окрыляло, звало к новым свершениям. Его сочинения, обработки и транскрипции пользуются огромным спросом. Со всех сторон идут письма, телефонные звонки с просьбами выслать ноты. А их-то как раз и нет!

Продолжая артистическую деятельность, музыкант принимается за подготовку к изданию своего первого сборника. И, как всегда, рядом Прасковья Ивановна - помощник, критик, переписчик. Она со всей энергией продолжает изучать нотную грамоту. На возражения близких: "зачем тебе это, мы ведь поможем, когда нужно", отмахивалась: "Вас, чертей, не дозовешься, вам все некогда. А Ивану Яковлевичу писать надо, вдохновение не спрашивает, когда приходить".

Конечно же, в подготовке сборника к изданию помогали профессиональные музыканты, знакомые, друзья. В итоге усилиями известного деятеля баянного искусства А.Н. Лачинова сборник выходит в 1958 году в серии "Игран, мой баян", выпуск 6. Выходит и мгновенно "уходит". На автора и издательство обрушивается лавина писем с жалобами на недостаточный тираж. В 1962 году сборник переиздается. Сорок тысяч экземпляров также быстро исчезают с прилавков нотных магазинов. Вскоре и сам автор остался без своего детища. Кто-то, попросив на время, "забыл" вернуть.

В жизни Паницкого будут и другие издания, записи на пластинках, передачи по радио и телевидению. Но этого совершенно недостаточно, чтобы получить сколь либо полное представление о личности творца. Во-первых, там отобразилось не более одной сотой творческого наследия. Во-вторых, каждая запись - лишь один (и не всегда наилучший) из бесчисленных вариантов проявления художественного мышления, фиксация отдельных моментов этого сложнейшего живого процесса. Процесса, постоянно движущегося, чуждого схематизму, шаблону, определенным, застывшим формам. Поэтому его творчество следует изучать в самых разнообразных ракурсах, в динамике, в развитии, во всем том многообразии, которое способствовало появлению уникального явления отечественной музыкальной культуры, имя которому ПАНИЦКИЙ.

От бога? От дьявола?

Мы уже говорили о сугубо индивидуальном, своеобразном восприятии мира этим уникальным человеком и художником. Все можно попытаться понять и в известной мере объяснить. Но ведь были случаи, объяснению не поддающиеся. Он и сам не знал многих ответов, воспринимая жизнь всем своим существом, "шестым чувством", иногда непонятным для себя образом. А может, просто не доверял никому свою тайну...

За год предчувствовал, когда его призовет Всевышний судия. Как-то в домашнем кругу повинился: "Знаю, Валюша, твой любимый праздник пасха. Уж прости, если я его омрачу". На последовавшие вопросы перевел разговор в шутку. Еще в 1986 году, когда, казалось бы, ничто не предвещало грядущей для страны беды, заметил: "Я боюсь той жизни, которая скоро наступит". Окружающие посмеялись: "Чего ж там бояться? Перестроимся, заживем замечательно!" Иван Яковлевич не согласился: "Страны не будет, все перевернется. Будут пожары, войны, кровь голод. Но я, слава богу, до этого не доживу".

Буквально до последних дней не расставался с баяном. Даже будучи серьезно больным, не утрачивал изначального оптимизма, жизнелюбия, творческой одержимости. А здоровье заметно ухудшилось. Не раз в последние годы настигали его болезни, но о самом худшем разговоров не велось.

Даже сама смерть была какой-то необычной. 12 апреля 1990 года стояла теплая, удивительно тихая погода. Вдруг неожиданный порыв ветра, окна настежь, что-то попадало с подоконника, даже входная дверь распахнулась. Валентина, говорившая в это время по телефону, подбежала к кровати и застала последний миг, а улыбка - как на концерте. И наступила звенящая тишина.

На девятый день ждали друзей помянуть по русскому обычаю. Окна открыты - весна ранняя, по-летнему теплая. Непонятно откуда на подоконник прилетел кенарь. Осмотрелся немного, исполнил свою песню и исчез. Солнце ласкало обновляющуюся природу, по земле стелились зеленые ковры, весело купались в голубом небе птицы. Все словно напоминало, с каким светлым, весенним талантом и человеком мы прощаемся.

В 1989 году Саратовский горисполком вынес решение: присвоить Ивану Яковлевичу Паницкому звание Почетного гражданина Саратова. В сентябре 1995 года при заинтересованном участии городского Управления культуры состоялось торжественное открытие мемориальной доски на доме, где последние 30 лет жил музыкант. Было много людей, благодарных слов, живых цветов и музыки. Музыки, в которой дарил нам свою душу и сердце этот выдающийся Человек, Художник, Мастер.

Использованные материалы:
- Галактионов В. Паницкий, или вечное движение. - М.: РАМ им. Гнесиных, 1996.