Цыганов Н.Г.

…В 1798 году осторожно спускалась Анна Васильевна Цыганова по шатким гнувшимся доскам дощатого трапа с годовалым Колей на руках, приехав из столичного града Питера в родной Вольск. Незадолго перед тем Анна и ее муж Григорий Цыганов получили вольную от своего хозяина. Теперь к их именам и к имени сына уже не добавлялось оскорбительное слово “крепостные”. А недавно Анна и ее будущий муж были собственностью богатого купца Василия Алексеевича Злобина из села Малыковка, как в те годы назывался город Вольск.

Сын малыковского писаря Алексея Половника, всегда пьяного, буйного и злого (оттого и дворовая фамилия пошла), Василий Злобин тоже поначалу служил волостным писарем, потом благодаря случаю и покровительству генерал-прокурора князя Вяземского принял надзор за строительством винокуренного завода, а вскоре взял на откуп виноторговлю. Быстро и сказочно разбогатев, Василий Злобин поселился в Петербурге и лишь изредка наезжал в родную Малыковку. Некоторым работящим крестьянам своим Злобин дал вольную и взял их к себе на службу в столицу. Наиболее преданным из них оказался Григорий Цыганов. Его Злобин сделал своим постоянным доверенным по обширным торговым делам. В этой должности Цыганов разъезжал по всей Волге, жил то в Вольске, то в Петербурге, то в других волжских городах.

Анна Васильевна с сыном во многом разделяла разъезжую жизнь мужа, жила в каютах и чужих квартирах, стирала, готовила пищу, воспитывала сына. Грамоте Николай Цыганов начал учиться под отцовским надзором, но, если семье доводилось пожить месяц-другой в крупном городе, Григорий Цыганов отдавал сына в училище.

Богатство и слава Василия Злобина росли быстро. Ежегодный доход составлял в среднем пятьсот тысяч рублей. Дела и заботы не позволяли думать об отдыхе, но однажды Василий Алексеевич все же покинул Петербург и отправился в свой родной край. Григорий Цыганов с семьей сопровождал Злобина в этой поездке.

Злобин много полезного сделал для Вольска. Он выстроил десятки каменных домов. Они отличались изысканной архитектурой, преимущественно в коринфском стиле, иногда смешанным с византийским, с куполами. В каменном доме жили и Цыгановы. В отсутствие занятого делами мужа Анна Васильевна одна вела хозяйство, следила за воспитанием сына, развлекала его крестьянскими играми, пением и народными сказками. Мальчик вскоре и сам стал подпевать матери звонким голосом, точно повторяя мелодию. А когда из очередной поездки отец привез Николаю гитару и показал несколько аккордов, сын стал часами перебирать струны.

Война с французами, не затронув непосредственно семью Цыгановых, все же изменила их судьбу. В 1812 году торговые дела Злобина сильно пошатнулись. Во-первых, из-за дождей и ветреной погоды мало осело соли в озерах, добычу которой брал на откуп Василий Алексеевич, и купец вынужден был заплатить в государственную казну большую неустойку; во-вторых, значительный убыток принесла продажа казенного вина. В годы войны спрос на него резко упал. Злобин вынужден был прикрывать одно за другим свои предприятия, распускать служащих.

Вернулся в Вольск и Григорий Цыганов. Здесь его встретил быстро выросший пятнадцатилетний сын. Он много читал, играл на гитаре и недурно слагал стихи. К тому времени в городе поселился и сын Василия Злобина Константин. Расстроенный неудачей в семейной жизни (его жена ушла к любимцу императора Александра графу Сперанскому), Константин Злобин переехал в Вольск, снова женился и от скуки тратил время на стихосложение, несколько стихов его были даже опубликованы в столичных журналах. Познакомившись через отца с Константином Васильевичем, молодой Цыганов пользовался его библиотекой и изредка приносил на суд Злобина свои первые стихотворные пробы. Константин Васильевич с удовольствием делал подробный разбор стихов Николая, помня, видимо, о том, что великий Державин и ему помог в свое время.

В 1813 году Константин Злобин неожиданно скончался. Приехавший на похороны Василий Алексеевич, к тому времени почти полностью обанкротившийся, остался жить в Вольске. Он уже не думал о своих таявших день ото дня богатствах. Скорбь об умершем сыне заглушила в нем страх перед надвигавшейся нищетой. По просьбе отца Николай часто ходил в дом Злобина, развлекал его чтением книг, смешил пересказом сценок, подсмотренных на Вольском базаре, которые разыгрывал в лицах, меняя голос. Василий Алексеевич улыбался, глядя на Николая, повторял: “Артист, право слово, артист”.

В 1814 году саратовские друзья Злобина пригласили Василия Алексеевича в гости, желая скрасить его одиночество. В Саратове в августе этого же года Василий Алексеевич умер. Выехавший за телом своего бывшего покровителя Григорий Цыганов взял с собой и сына. Юноша потом рассказывал матери, что был поражен тем, как саратовские жители откликнулись на смерть человека, много сделавшего для развития Вольска и всего саратовского края. Восьмого августа все лавки и магазины Саратова были закрыты. Городской люд спешил на берег Волги, где стояло судно с телом Злобина. На палубе горело множество свечей и пожилой священник в черном облачении служил панихиду. Этот же священник вместе с Цыгановыми сопровождал гроб до Вольска.

Лишившись влиятельного покровителя, Григорий Цыганов задумался: к какому делу и каким образом пристроить своего восемнадцатилетнего сына. Наконец, решил: быть Николаю купцом. Николай спорить не стал, зная, как бурно реагирует вспыльчивый отец на возражения. Григорий Цыганов решил, что сын подчинился его приказу, но мать знала, как Николай давно тайно мечтал о театре: выискивал о нем статейки в журналах и газетах. Иногда он рассказывал Анне Васильевне, как мысленно выходил на ярко освещенную сцену, изящно кланялся публике под ее восторженное “браво!” и, задыхаясь от счастья, с высоты подмостков смотрел на бушующий страстями зал.

И еще об одном сильном увлечении сына знала Анна Цыганова. Юноша, много помогая отцу по хозяйству, все же выкраивал час-другой в день, чтобы попеть любимые народные песни под собственный гитарный аккомпанемент. В 1815 году тайком от мужа Анна Васильевна проводила Николая в Саратов поступать в местную театральную труппу губернатора Панчулидзева.

Театр располагался в центре города, отделенный от многолюдной Базарной площади главной Московской улицей. В театре наряду с обычными по тем временам крепостными актерами играли и вольнонаемные артисты из мещан и купцов, были и чиновники губернских учреждений. В массовых сценах часто выступали солдаты местного гарнизона или приглашенные с улицы безработные.

Молодого Цыганова приняли сразу и с удовольствием. Не лишенный артистического таланта, Николай к тому же приятно пел и играл на гитаре. Именно такой разносторонний артист особенно нужен был Панчулидзеву, поскольку кроме театральной труппы он содержал еще духовой и струнный оркестры и хор певчих, всего до пятидесяти человек. В театре вместе с Цыгановым играли крепостной Козлов, мещане супруги Занегины, вольнонаемные Бурдаев, Журавлев, Саркацкий, Федоров. Зрители тепло принимали спектакли труппы, и двухсотпятидесятиместный зал почти всегда был заполнен. Репертуар саратовского театра не отличался большой разнообразностью, зато это были лучшие пьесы русских и иностранных авторов. Ставились “Бригадир” и “Недоросль” Фонвизина, “Ябеда” Капниста, “Мещанин во дворянстве” Мольера, “Дмитрий Донской” Озерова, “Наталья — боярская дочь” Сергея Глинки, опера “Анюта” Фомина.

Двенадцать лет Николай встречался с матерью изредка, наездами. Саратовская труппа гастролировала по разным волжским городам, находясь в каждом по месяцу — два. Порой до Анны Васильевны долетали разговоры о талантливой игре ее сына-актера. Мать радовалась этим рассказам, но в душе сожалела, что сын не пошел “по купеческой линии”, не завел выгодного дела, не нажил злата-серебра, городских домов и деревень. Из очередных гастролей Николай возвращался усталый, похудевший, с горстью мелких монет в кармане.

Верный своему давнему увлечению, Николай Цыганов использовал гастрольные переезды для поиска и записей народных песен. Нередко он переделывал услышанные слова и мелодии, украшал их гитарными вариациями, что делало песню более душевной, мелодичной. Наиболее удачной переделкой стала народная песня “Вниз по матушке по Волге”, которую молва приписывала знаменитому разбойнику, а потом полицейскому сыщику Ваньке Каину. В те годы Цыганов начал сочинять и собственные песни, проникнутые народными интонациями. Анне Васильевне нравились эти песни о тяжелом крестьянском труде, о безрадостной женской доле, о неразделенной любви.

Однажды на гастролях в Симбирске игра актера Николая Цыганова приглянулась известному романисту и директору московских театров Михаилу Николаевичу Загоскину и он пригласил молодого артиста в московский Малый театр. В Москве Цыганов был радушно принят в актерских кругах. Веселый, общительный, он близко сошелся со многими ведущими артистами, полюбившими в нем обаяние и ту застенчивость, которая часто вызывала со стороны товарищей незлобивые шутки. Впрочем, застенчивость не мешала Цыганову остроумно отшучиваться.

Михаил Семенович Щепкин, умевший разглядеть талант и оценить искреннюю дружбу, любил проводить свободные часы в обществе Цыганова. Именно Щепкин, умный и благородный, после скоропостижной смерти Николая Григорьевича предложил Анне Васильевне поселиться в его доме, и она с благодарностью согласилась.

Особенно теплые отношения установились у Цыганова с великим трагиком Павлом Степановичем Мочаловым. В их судьбах было немало общего. Мочалов, как и Цыганов, — сын бывшего крепостного. Он тоже сочинял стихи, причем по мотивам, близким к стихам Цыганова, любил слушать и петь народные песни. Друзья проводили вечера в беседах и с песнями, подчас сочиненными тут же за дружеским столом под звон бокалов.

Три своих песни посвятил Цыганов другу, о чем рассказал в стихотворном посвящении Мочалову:

Желали песен вы моих — Желанье ваше исполняю: Три избранные вам из них С душевным чувством посвящаю.

И тут же Цыганов излагает свое кредо поэта-песенника:

Ищите в песнях не стихов, Не сладких кудреватых слов Поэтов, баловней искусства!.. В душевной скорби, в простоте Писал простого сердца чувства И отдыхал в моей мечте Прошедших лет воспоминаньем... Ах! Не земным очарованьем Любовь берет над сердцем власть И душу думою питает, Кровь в жилах старца согревает!

Трогательный, мелодичный стих Цыганова привлекал внимание многих видных русских композиторов. Услышал А.Н. Верстовский прочитанные Николаем Григорьевичем стихи:

Не сиди, мой друг, поздно вечером, Ты не жги свечи воска ярого, Ты не жди меня до полуночи! Ах, прошли, прошли наши красны дни, —

и тут же положил их на музыку. Композитора А.Г. Варламова взволновали другие строчки Цыганова:

Не шей ты мне, матушка, Красный сарафан, Не входи, родимушка, попусту в изъян. Рано мою косыньку на две расплетать. Прикажи мне русую в ленту убирать.

И появилась ставшая вскоре популярной на многие десятилетия песня. На эти же слова написал музыку и композитор Н.А. Титов. Не менее популярна в народе была и другая песня Цыганова “Ой вы, кони мои вороные, черны вороны кони мои”. Анна Васильевна помнила, как Николай сочинил ее в один присест, в шумной дружеской компании. Он даже не позаботился записать стихи и музыку, что часто случалось и раньше, но друзья сделали это за него, сохранив тем самым для потомков чудесную песню.

В 1829 году в Оренбурге обнаружились признаки страшной болезни — холеры. Тысячи людских тел были свезены на городское кладбище. В следующем году холера появилась в Астрахани, а оттуда, распространившись по Поволжью, достигла Москвы. Болезнь свирепо косила москвичей, ежедневно унося сотни жизней. Анна Васильевна беспокоилась за жизнь Николая. Знакомый доктор наставлял ее:

Поначалу меры предосторожности действительно помогали. Но однажды в середине лета ночью Анна Васильевна услышала громкие стоны из спальной Николая. Он жаловался на рези в желудке, а утром доктор определил холерное заболевание. Началось долгое лечение. По совету врача Анна Васильевна давала Николаю сосать кусочки льда, поила углекислой водой и периодически меняла ему горячие компрессы и припарки из льняного семени. Когда болезнь стала медленно отступать, доктор порекомендовал поить больного гоффманскими каплями и трижды в день растирать его тело горячими простынями.

Цыганов, наконец, выздоровел. Анна Васильевна была счастлива. Но весной 1831 года эпидемия вновь охватила Москву. Цыганов снова заболел и вскоре умер. Богатства он так и не нажил и оставил после себя лишь сорок песен. Они изредка публиковались в газете “Молва”, в журналах “Репертуар” и “Телескоп”, в “Литературном прибавлении” к журналу “Телескоп”. Редактор Федор Алексеевич Кони прислал Анне Васильевне номер “Пантеона театра”, где поместил песню Цыганова “Залетная кукушка”. Там же Цыганова прочла заметку об актерском и поэтическом даре ее сына:

В дни рождения и дни смерти Николая Цыганова в доме Михаила Семеновича Щепкина, где жила Анна Васильевна, собирались бывшие друзья ее сына. Они пели под гитары песни Николая и поминали его добрым словом. Мать вслушивалась в разговоры о сыне, стараясь все понять и запомнить. Одни сравнивали Цыганова с Дельвигом, другие — с Кольцовым. Известный актер Петр Андреевич Каратыгин сказал однажды:

К сожалению, память людская коротка, и сейчас мало кто знает имя Николая Григорьевича Цыганова. Но его песни живут в народе. А разве это так уж мало?..

Использованные материалы:

- Мишин Г.А. Событий и судеб сплетенье. - Саратов: Приволжское книжное изательство, 1990.